Когда ты кот, все становится проще, но одновременно множество разных вещей вокруг заставляют тебя насторожиться. Я основал между волками, которым до меня фактически никакого дела-то не было – просто какой-то кот, ничего особенного. Людям на глаза старался не попадаться. Ситуация была экстраординарная: как минимум целый большой густонаселенный район города оказался оккупирован оборотнями, а для людей это, наверное, могло стать настоящим кошмаром, будто зоопарк оказался на свободе, только медведей и не хватало, но медведи-оборотни - редкие обитатели на нашем континенте.
Ох, у меня уже крыша начинала съезжать, когда я уловил слабый запах Эверетта. Я прокрался по его следам в какой-то замызганный район на северо-западе от Французского квартала. Я скользнул между баками, настороженно навострил уши. Кажется, Эверетт был жив, но я не мог сказать с уверенностью,.
Он забился в самую глубь смердящего тупика, откуда выбраться можно было только напролом или по лестнице, ведущей на крышу трёхэтажного здания из красного кирпича. Может, именно поэтому Эверетт не перекидывался.
Он увидел меня и не сразу узнал, будто разум его помутился от страха, который я отчётливо распознавал. Я приблизился, а Эверетт вжался в стену, готовый в любую секунду обратиться и атаковать. Все вставало на свои места: похоже, когда началась паника, Эверетт решил, что пришли за ним, а теперь, увидев кота, обезумевший Эверетт подумал, что я один их его преследователей.
Я попятился и сел, выжидающе глядя на Эверетта. Он удивленно поднялся, прошёл по стене, внимательно глядя на меня. Он все ещё боялся и упорно отказывался мыслить рационально. Ведь он же видел меня в кошачьем обличии. Неужели не узнаёт хотя бы запах? Или он ненавидит меня, так что для него все коты равны, а именно – враги?
Когда он поравнялся со мной, я стал издавать гортанные звуки наподобие урчания. Этот больше походило на гудение мотора. Эверетт вытаращился. На его лице мелькнула искра узнавания, как тогда, в университете. Он опустился на колени и вгляделся в меня. У него были глубоко посаженные глаза изумрудного цвета, но в темноте они казались чёрными.
- Эндрю? - неуверенно позвал Эверетт.
Я привстал и подался вперёд, а Эверетт протянул руку и осторожно провёл пальцами по моей широкой морде.
- Эндрю, - с облегчением выдохнул Эверетт и бросился мне на шею.
Эверетт шествовал сбоку, как этакий укротитель тигров, а точнее горных львов. Я прислушивался к каждому подозрительному звуку, но в принципе мы оба понимали что нам особо нечего опасаться, главное не встречаться с, возбужденными пылом столкновений, волками лицом к лицу.
Дома я перекинулся и оделся, Эверетт принялся собирать дорожную сумку, я намеревался поесть: обращение, да такое быстрое, отнимает много сил.
- Возможно, нет смысла уходить отсюда, - предположил я с набитым ртом.
- Я не на секунду не останусь здесь, - убежденно заявил Эверетт. - Сейчас эти волки разорят город, так что котам ничего не будет стоить проникнуть сюда. Если хочешь, можешь оставаться.
Я поперхнулся куском хлеба.
- В смысле?! Ты считаешь, я способен на это?
Он промолчал, просто продолжил запихивать вещи в сумку.
- Слушай, Эверетт, - я повернулся к нему, наблюдая, как он небрежно сворачивает свитер в какой-то несуразный волосатый ком, - давай поговорим на чистоту.
Он не отреагировал. Я встал и подошёл, схватил его за руку и, развернув к себе, заставил оставить свои маниакальные действия. Он с какой-то обреченностью опустил руки и положил шерстяной комок на смятую постель.
Я набрал в лёгкие воздуха и ничего не смог сказать. Эверетт выглядел затравленным.
- Я знаю, нет такого слова, которое могло бы выразить всю глубину моего стыда и сожаления, - заявил я, - но прошу простить меня.
Эверетт оставался отстранен и холоден, только голову повернул немного в сторону, как будто высматривал что-то на стене или полу, это и выдавало его смятение. Я не сдавался.
- Я не хотел причинить тебе боль, но в тот момент просто не понимал, что делаю. Я поклялся себе, что не воспользуюсь твоими слабостями, но когда ты так пренебрежительно заявил, что трахался с этим волком, меня переклинило.
- Мы не пара, Эндрю, - сообщил мне Эверетт.
- Но я хотел бы, чтоб были.
Он посмотрел на меня с жалостью. По крайней мере, именно это я прочел в его глазах.
- Давай поговорим об этом позднее, - конструктивно попросил он. - Сейчас не самое подходящее время.
Ух, я испытал разочарование, и даже понимание того, что Эверетт ни в коем разе не отмахивался от этой темы, а действительно хотел выгадать более удобны момент, не смягчило это горькое чувство.
Мы пытались сделать вид, будто все в порядке. Ладно, я пытался сделать вид, будто все в порядке. Эверетт был таким, каким был всегда, а именно я по-прежнему не мог разгадать, о чем он думает. Наверное, в мире существовал человек, который мог, которому Эверетт показывал бы свои чувства, часто улыбался и тому подобное, но этим человеком я не являлся.
Мы пересекли границу штатов на угнанном Ленд Ровере (в городе такая неразбериха, что навряд ли кто-то поднимет дебош из-за какой-то тачки). Решили отправиться севернее. Через Арканзас в Оклахому, а затем, скорее всего, через Канзас западнее, подальше от Нью-Йорка, Чикаго и других суетных городов.
- Я не злюсь на тебя, - заявил Эверетт, будто все этот время они вели разговор, и он всего лишь продолжал развивать тему.
Мы помолчали.
- Я злюсь на себя из-за того, что не злюсь на тебя, хотя должен. Точнее, - он задумался, - Я злился, но теперь понимаю, что мне все равно. Мне плевать, Эндрю.
- С этого места поподробнее, - попросил я.
Что-то подсказывало, что Эверетт имел в виду не только изнасилование. Такое смутное чувство, не имеющее формы и названия.
- Я не хочу больше говорить об этом, - отмахнулся он.
Я внутренне перебесился. А что толку было выказывать свое негодование? Эверетту же все равно. Ему вообще все равно. По нему же видно. Почему я сразу не понял? Наверное, он и сам не подозревал, что чувствует именно так, так что сейчас, по мере всего происходящего, раскрывался для себя все с новой и новой стороны. Он не был взрослым, это все равнодушие. Хотя как знать: возможно, взросление как раз и заключается в приобретении этого самого качества.
Мы сняли комнату в мотеле, чтоб перекантоваться там и решить, куда двигаться дальше. Эверетт, задумчивый и печальный, смотрел в одну точку, лежа в пропахшей хлоркой, застиранной постели. Я уладил все дела с менеджером.
- Откуда ты родом? - поинтересовался я.
Эверетт не услышал, так что я повторил вопрос. Он дернулся, будто вышел из оцепенения, и повернулся ко мне.
- Что?
- Чёрт, да что с тобой такое?! - взвинтился я.
Эверетт лениво сел.
- Прости. Это все мысли.
Мне смертельно хотелось расспросить его о том, что его мучает, но я не мог себя заставить выдавить хоть слово, потому что понятия не имел, что за фрукт этот Эверетт. Мы и раньше не были особенно близки, но теперь стали совсем чужими.