- Ты как, шкет? – почти серьезно спросил сей блондинистый тип семейства ползуче-щипящих, прижимая к себе мою несчастную тушку. Отстранился он от меня только когда я пообещал ему устроить свидание со всеми его пассиями за эту неделю одновременно.
- Эй, я же тебе помог! Чего так возмущаться-то?! – громко заявил Атэм, сверкая люминесцентными глазами. Мдямс... неудивительно, что у него от девушек отбою нет! Правда, эту его манеру менять их как перчатки и тырить нижнее белье... Нет! Этого мне не понять!
- Вообще-то, господин король извращенцев, нервничаешь здесь только ты! И еще... Клешню с левой булки убрал! – очень тихо, но экспрессивно “попросил” я, пропуская по своей коже слабый, но весьма неприятный ток электромагнитных разрядов. А нечего, блин, лапать! Это у него что, блин, от чрезмерного воздержания?!
- Что-то ты действительно слишком смелый для мелкого шкета с тоненькими, как у птицы, косточками и тощей задницей!
- Не тебе судить фетишист!
Бля... Ему-таки реально удалось меня разозлить... Ну да, я и вправду слегка мелковат по сравнению с остальными сверстниками. Ну, все! Теперь я знаю, чье имя будет записано в моей тетради мести!
– Я не фетишист! И вообще, детьми не интересуюсь! – громко рявкнул блондин, стукнув кулаком об стенку. Невероятно, но вместо того, чтобы оставить в стене солидную вмятину, кулак отскочил и треснул самого Атэма в скулу. Так тебе, нечисть белобрысая!!!
До своей комнаты мне удалось дотопать не сразу. Что уж тут поделать, если у меня редкая форма тупо-графического кретинизма?!
Сон накатил, стоило мне только сесть на кровать...
...
Эти свечи... Странные спиралеобразные алые свечи, пылающие черными огнями. Казалось, словно все здесь- весь этот странный антураж в виде древнего храма сиятельных богов- взято из кошмарного сна...
Сознание трепетало, билось, словно птица в клетке. Но оно уже осознавало, кому принадлежит этот кошмар.
В центре храма на алтаре лежала хрупкая красноволосая девушка. Маленькая и тоненькая, словно росток жгучей кровавки (см глоссарий). Люди в черных балахонах молча обступили алтарь. Вперед вышел один из них, откидывая в сторону капюшон и открывая любопытствующим взглядам мужественное скуластое лицо с легкой, этакой, брутальной небритостью и ярко синими глазами. Казалось, словно боль в этих глазах во много раз страшнее всего, что было в них когда-либо...
- Виссана, ты хоть понимаешь, какая судьба ждет твоего ребенка?! Он останется один. Совсем один среди подлых убийц и подпевал Пресветлого императора! – мужчина говорил так, словно действительно пытался отговорить девушку. Вот только от чего?
- Киан... Я назову его в твою честь, – на бледных губах зазмеилась улыбка, больше похожая на открытую рану. Хрупкое тело выгнулось дугой, покрываясь блестящей, черной, как мрак, чешуей. Рывком из спины выстрелили длинные костяные жердины, превращаясь в огромные кожистые крылья. Спустя несколько наполненных болью мгновений вместо девушки на алтаре сидел небольшой черный дракон.
- Ох, Висанна... – едва слышно прошептал Киан, вновь надевая капюшон и поворачиваясь к остальным.
- Начинаем ритуал посвящения! – со всех сторон раздалось бодрое перешептывание. А дракон закричал. Так, что душа просилась вон из тела! Но фигуры в черном продолжали двигаться по кругу, поддерживая тихую, заунывную песнь. То, чего они так ждали, произошло всего спустя несколько часов. Драконница вдруг издала еще более душераздирающий вопль, оседая на алтарь без сил. В кольце сжавшихся у нее на животе крыльев тускло замерцало в слабом свете свечей черное, словно сама ночь яйцо.
- Помни, его ждет нечто, что намного ужаснее, чем наша участь... – грустно прошептал Киан, в один миг обращаясь в полную суть. За ним последовали и остальные. И в тот момент, когда в храме уже не осталось людей, та, что по-прежнему держала свое детище, как-то болезненно рыкнув, проговорила: “Судьба одного ребенка – это то, чем легко пожертвовать ради слабой надежды на возвращение всей расы из небытия!”.
Огонь заполнил весь храм. Драконы выдыхали пламя узкими струями, точно в яйцо. И по мере того, как они это делали, все меньше они становились, превращаясь в людей. А то, ради чего все присутствующие пожертвовали своими сущностями, став ярко-алым, сверкнуло, подобно звезде, и исчезло.
- В нем все наши силы и разум... – договорить Киан не успел. Гибель настигла их всех в виде мелькнувшей вдалеке белоснежной крылатой фигуры. Ослепительное пламя мигом поглотило заговорщиков, не оставив ни следа от старого храма...
...
- А-а-а!!! – меня словно подбросило над кроватью от вылившейся на мою сонную, разомлевшую тушку ледяной воды. Было еще темно, но две пары глаз – лазурные и желтые – сверкали рядом, выражая чистое беспокойство.
- Ты как шкет?! – первым делом спросил Змей.
- Киан! Что с тобой случилось? Ты кричал и плакал! – с искренним беспокойством спросил Скай, нависая надо мной на вытянутых руках.
Я же мог только криво ухмыльнуться. Что же мне такое снилось, что появились слезы? А ведь они есть... Вон, как глаза пекут...
- Расслабьтесь мужики, это был обычный кошмар! Скай, идиотина! Тебе ли не знать, что со мной едва ли не каждую ночь творилось в академии? У нас же комнаты были поделены только картонными загородками!
Иногда я рад, что не помню своих снов. Ведь тогда я не смог бы так открыто улыбнувшись обнять офигевших блондинок по очереди ероша мягкие волосы...
Блин, и ведь приятно же, что за такую сволочь как я, кто-то может переживать!
====== Эпик Тринадцатый. Княжич. Босяк. Нежданчик))) ======
Проверено: aima. Скай.
Мне иногда бывает очень сложно заснуть. Особенно в ночи полнолуния, когда находит эта глупая и нелепая тоска. Сам не понял, как погрузился в туманный вихрь памяти...
...
В Академии крыла я один из немногих, у кого во внешнем мире есть родственники или даже родители... Эта академия...
Огромный серый замок, выпускающий за свои стены универсалов. Здесь не учат только магии или только боевым искусствам. Нет. Здесь учат жить. Мне много раз доводилось слышать об этом месте. Об ужасных жилищных условиях тетка, все уши прожужжала, пытаясь отговорить от этой затеи! Но я же упрямец! Не зря мне достался характер бабки Щиары. Правда, моя глубоко уважаемая прародительница прославилась, как самая странная женщина княжества...
Снова перевожу взгляд на пустынный двор... А, нет! Уже не пустынный! Прямо у дверей ошивался красноволосый мальчишка с тощим рюкзаком за спиной. Подойдя ближе, я понял, что это чудо даже младше меня самого. Маленький, взъерошенный, на вид лет восемьдесят! Как такого ребенка отпустили сюда?! Или... Он из этих... Тех, кто жил в сиротском доме...
- Хватит на меня так пялиться! Картинок я на себе пока не заметил! – грубовато заговорил мелкий, поворачиваясь в мою сторону и прошивая насквозь взглядом колючих ядовито-синих глаз. Меня словно током прошило. Такие глаза... Казалось, словно на меня смотрит мой отец... Только его взгляд обладал таким холодом, пренебрежением и недовольством. Да... это не ребенок. Даже одет он очень бедно и по погоде, но сразу видно, что ткань достаточно крепка, чтобы не порваться у ближайшего куста.
- Прости! Просто здесь никого больше нету и... – улыбнулся я, идя на попятную, но мне в грудь вдруг уперлась маленькая ладошка, а в этих жутких глазах, обрамленных алыми ресничками, мелькнуло что-то непонятное.
- Не смей извиняться, когда не нужно. Этим ты лишь унижаешь себя и заставляешь окружающих подыскивать для тебя очередную гадость, чтобы обвинить тебя в ней и вновь заставить извиняться! Запомни это! – почти прорычал мальчишка и, отойдя от меня к большому раскидистому дереву, растянулся прямо на траве, положив под голову портфель.
А я остался мерить шагами обширный двор. В голове роились мысли. Не сделал ли я ошибку, приняв подобное решение? Ведь родители хотели отправить меня в Вельсор. Там учатся почти все дети дворян. И, наверное, там я был бы своим...
Но... этот мелкий... что-то в нем есть... А, ладно! Ведь еще не поздно уйти отсюда! Я даже сделал несколько шагов к вратам. Нет! Ни за что! Как говорила моя сестра, «мужик должен отвечать за свои слова и решения!».
И я буду отвечать.
Часа через четыре, весь двор был заполнен разнообразными ребятами в преимущественно бедной одежде. Они были такие шумные, суетливые и все время ругались. Большинство из них выглядели лет на сто двадцать, как раз мой возраст.