Она садится на траву рядом и обнимает меня. Обнимает как лучший друг, с которым мы прошли тысяч десять километров пешком и убили сто тысяч врагов.
— Я с тобой, Джон. Куда бы ты не пошёл — я с тобой.
— Джек, — поправляю я.
— А знаешь почему я готова идти с тобой хоть на край земли? — спрашивает она заглядывая мне в глаза.
— Нет. Скажи.
— Потому что ты мой последний шанс.
— Это как?
— Так.
— Мне нужны подробности.
— Зачем?
— Чтобы знать чего от тебя ждать.
Вместо ответа она задумывается. Зачем-то смотрит на мои губы, а потом говорит:
— Я хочу тебя поцеловать. Можно?
На это срочно нужно что-то ответить. Срочно!
Но я теряюсь.
— Раз не бьёшься в истерике, не отталкиваешь и не говоришь нет — значит можно.
Она наклоняет голову и целует меня.
— Жопа, — говорю я.
— Тебе правда понравилось? — она улыбается.
— Ты сносишь башку.
Я не знаю зачем я это сказал. Иногда правда вырывается сама. Иногда. Очень-очень редко она вырывается сама.
— Ты мне тоже, Джон, — она касается кончиком своего носа кончика моего.
— Джек, — поправляю я.
— Мы команда, Нирвана?
— Ты же понимаешь что сейчас мне очень трудно ответить «нет»
Её глаза вспыхивают, а улыбка становится… другой. Нечужой.
Чёрт, я же зарекался никогда не влюбляться в виртуальных персонажей.
* * *
Я подстреливаю какую-то диковинную рыбину, затем мы жарим её на костре, затем доедаем. Доедаем целиком, выплевывая лишь глаза — наша добыча, как и все рыбы в этом мире, без костей.
— Так куда мы? — Рита сладко потягивается, словно готовясь отойти ко сну. Увы, заснуть сейчас это значит подписать себе смертный приговор — на болотах столько разных тварей, что я и названия не всех помню.
— Здесь спать нельзя, — сразу предупреждаю я.
— А где можно? — она сыто зевает не забыв прикрыть рот ладонью.
— В пещере. В чистой пещере.
— Что значит в чистой пещере? — интересуется она.
— Чистая — это значит в ней никто не живёт. Никто уже не живёт.
— Уже?
— Да. Ты наверное не знаешь этого, но обычно в пещерах живут твари. И чем глубже пещера чем твари в ней опаснее. Наша пещера — она чистая.
— Но она далеко, — хмурится Рита.
— И несмотря на это — нам туда. Потому что там моё сохранение. И пока я не попаду туда — домой я не вернусь.
— И к жене не вернёшься.
— И к жене не вернусь.
— Это грустно, — она делает грустное лицо, но не надолго, через секунду уже улыбается.
— А если я тебя убью? — интересуется она. — Ты же окажешься в той пещере.
— Да.
— Ну вот. Давай я тебя убью. Давай свою ружьё и скажи куда стрелять. Ну не в пах, а еще куда не надо?
— В голову, вот сюда, — я касаюсь своего лба.
Она поднимает ружьё с травы, сопя, старательно приставляет ствол к моему лбу…
— Подожди, — говорю я.
— Что? Тебе не нравится в голову? Я не против, выбери любое другое место. И это… я отвернусь перед тем как выстрелить, ладно? Ненавижу кровь.
— Что будет с тобой? — спрашиваю я.
— Что будет со мной? — она задумывается.
— Да. Ты убьёшь меня, я окажусь в пещере, а ты…
— Я останусь здесь, — просто говорит она.
— Одна? И что ты будешь делать?
Пожимает плечами.
— Ничего. Буду ждать когда кто-нибудь придёт и разорвёт меня. В клочья. Наверное так. По крайней мере других идей у меня пока нет.
— А если ты умрёшь — ты где появишься?
— В поместье Каменной Бухты.
— Это же отлично!
— Не то, слово. Там будут рады. Босс принесёт в одну комнату все ножи, которые найдёт и будет резать меня на мелкие кусочки. Месяц. Или два. Ты забыл что я натворила?
— Забыл?
Вот тут я искренне удивляюсь.
— Я тебе не рассказывала? — она делает большие глаза.
Качаю головой, на всякий случай пробуя вспомнить.
— Камень… камешек, который у меня кое-где спрятан. В одном очень… ммм… необычном месте.
— Так. И…, - перелистываю я разговор чтобы не возбуждаться.
— Я украла его. У того типа, который владеет поместьем. А он между прочим на завтрак поедает младенцев. Живыми. И они так страшно кричат, бедняжки.
— Ты же шутишь.
— Да. Но от этого он не становится менее страшным. Я не хочу к нему возвращаться. И уж тем более отдавать ему камень, за который мёртвый комендант Рорк мне отвалит сотню тысяч золотых. Или пятьдесят тысяч — если ты рискнёшь пойти со мной до конца. А еще — мы потеряемся. Я и ты. И вряд ли когда-нибудь еще встретимся.
— А это значит…
— Ты угадал — мне ни за что нельзя умирать.