— Я ничего не рассказал, потому что хотел сделать сюрприз. Отец так попросил, — признался Джон.
Русе кивнул. На дне глаз затаилась усмешка. Был доволен своим планом.
— Сюрприз удался, — кисло бросил Рамси.
— Ну, что же, очень рад, что теперь вся семья в сборе, — произнёс Русе, выбрав свой самый тёплый тон.
Рамси ковырялся чайной ложкой в куске вишнёвого пирога, наблюдая весь этот фарс. Отец с братом вели оживлённую беседу. Трепались о политике и обсуждали мировые новости. «Прямо, как настоящая, сука, семья», — с отвращением подумал он. Не понимал, как Джон мог на всё это повестись. Упустил, когда беседа свернула в другое русло, и прослушал, когда отец обращался к нему:
— От окна дует, сынок. Отсядь подальше, — мягким тоном попросил Русе.
Рамси улыбнулся и придвинул стул к самому окну. Едва сдерживался, чтобы не заорать ему в лицо какой же он лживый мудак. Отец нахмурился.
— Ты ведь себе хуже делаешь, — качнул головой в знак осуждения.
— Рамси, пожалуйста… — встрял братец.
Рамси сглотнул и задержал дыхание, стиснул кулаки под столом. Может, идея и не блестящая, но его уже понесло, как скоростной поезд.
— Джо-о-он, — медленно протянул и ухмыльнулся. — А папа тебе уже рассказал, что продаёт оружие террористам? Мы ведь семья — у нас не должно быть секретов друг от друга. Правда, папа? — остановил взгляд на отце и усмехнулся.
Болтон-старший медленно моргнул, но в целом лица не потерял. Кажется, даже сделал грустный вид и переглянулся со старшим сыном.
— Рамси, ты ведь знаешь, что я был в командировке. Ты немного запутался и устал. Тебе нужно просто поменьше смотреть телевизор. Там говорят всякую ерунду, — облокотившись на стол и чуть придвинувшись к младшему сыну, сказал Русе. — Я защищаю нашу страну, ты ведь об этом прекрасно знаешь, — глядя ему в глаза, убеждал отец.
Рамси растерялся. Хотел разозлить отца, чтобы маска «добропорядочного гражданина» слетела. Если он потеряет контроль, то Джон поймёт, что отец вовсе не тот, кем кажется. Брат лишь слабо улыбнулся, когда Рамси встретился с ним взглядом. Что-то явно пошло не так. Русе поднялся из-за стола и покинул комнату, но вскоре вернулся. Протянул через стол белую прямоугольную коробку.
— Хотел подарить тебе завтра к началу учебного года, но решил, что можно и сейчас. Мы ведь уже целый месяц не виделись, ты не отвечал на звонки, и я беспокоился.
Рамси поглядел на картинку на коробке и понял, что внутри планшет. Открыл упаковку и невольно залюбовался последней моделью. Это глупо — неужели отец хочет откупиться от него?
— Месяц? Тебя полгода не было, — подняв глаза от подарка, заявил Рамси.
Русе лишь покачал головой и снова переглянулся с Джоном. Брат, кажется, смотрел на него с жалостью.
— Сынок, мы с тобой виделись в прошлом месяце. Помнишь, я забирал тебя из школы? — отец продолжал нести бред и очень настойчиво.
— Зачем ты врёшь?! Этого ведь не было! Ты с зимы не появлялся и не приезжал за мной в школу, — Рамси вскочил из-за стола, абсолютно не понимая в каком спектакле участвует. Знал одно — отец тот, кто дёргает за нитки.
— Рамси, пожалуйста, успокойся и сядь на место. Нельзя в таком тоне разговаривать с отцом. Будь добр, извинись, — твёрдо сказал Джон.
— Что? — Рамси совсем растерялся. Неужели Джон не понимает, что отец его дурит.
— Всё в порядке, — Русе кивнул старшему сыну. — Рамси, иди, поиграй в комнате. Думаю, разберёшься сам — ты же умный мальчик, — обратился к нему отец, сунул в руки планшет и вытолкнул за дверь.
Рамси остановился в коридоре, прислонившись спиной к стене. Естественно, в комнату идти не собирался. Нужно узнать, что же задумал отец. Сел на пол, скрестив ноги, и прислушался к голосам на кухне.
— Ты сам всё видишь, Джон, — вздохнул Русе, прикрыв глаза ладонью, словно, ему было невыносимо тяжело признавать очевидно. — Он хороший мальчик — добрый, умный. В школе отлично успевает. Но… — изобразив горькую улыбку, покачал головой. — Рамси болен и очень серьёзно. Ты ведь говорил с врачом и сам об этом знаешь. Порой он не различает где реальность, а где вымысел. Я думал, это пройдёт со временем. Все дети выдумывают. У многих есть воображаемые друзья, — Русе замолчал, перебирая в памяти события прошедших лет. Незначительные на первый взгляд детали порой могут сыграть важную роль.
Джон не знал, что сказать, решил просто подождать, пока отец соберётся с мыслями. В голове до сих пор не укладывалась история, которую он узнал вчера от него. Младшего брата было невыносимо жаль, но и отца тоже.
— Да… Все эти выдуманные друзья — с них всё и началось. Рисунки, которые он рисовал — пугающие, отвратительные монстры. Я думал, что Рамси подрастёт, и всё это останется в прошлом. Решил, что у ребёнка просто богатое воображение. Он много читает, всегда любил сказки, — Русе сделал паузу и покивал, прежде, чем перейти к главному, стоило дать сыну время, чтобы он обдумал его слова.
Джон слушал внимательно, не стал перебивать. Хотел узнать больше о недавно обретённой семье.
— Знаешь, когда случаются ужасные вещи, то до последнего отгораживаешься, пытаешься себя обмануть. Рамси было девять лет, когда он первый раз сбежал из дома. Целую неделю по улицам скитался, как бродяга. Я просто места себе не находил. Он ведь самое дорогое, что у меня есть. Мать плохо с ним обращалась, и я не хотел быть строгим, жалел его. Наверное, просто избаловал. По крайней мере, решил так, когда Рамси совсем перестал меня слушаться. Но дело оказалось вовсе не в этом.
Джон чувствовал себя неуютно, так горько было думать о том, что испытывал отец, когда Рамси сбежал и бродил по улицам в одиночестве. Не мог подобрать подходящих слов, поэтому просто встал и положил отцу руку на плечо.
— Мне так жаль, — что он ещё мог сказать. Его семья оказалась разбитой и искалеченной — они все заслуживали лучшего, чем такой жестокой судьбы. — Я заварю чай, хорошо?
— Спасибо, сынок, — кивнул Русе. Помолчал, устремив взгляд в окно, за которым светился вечерний город. — Я до последнего не хотел признавать, что с Рамси что-то не так. Но потом случилась эта история с мопедом. Кто-то ведь действительно мог пострадать, — вкратце пересказав события трёхгодичной давности, Русе покачал головой. — Был суд, а после мне посоветовали показать его врачу. О… Рамси очень упрям — было сложно его уговорить. Он ведь действительно не понимал, что всё это серьёзно. Они хотели, чтобы я оставил его в больнице на некоторое время, но я не смог. Он так плакал и умолял, что у меня просто сердце разрывалось, — покачал головой Русе. Вновь поглядел в окно и надолго замолчал.
Джон понял, что он винит себя в том, что вовремя не заметил проблемы и не занялся лечением сына. Возможно, пожалел там, где стоило проявить твёрдость.
— Сам видишь, к чему всё привело в итоге. Рамси абсолютно неуправляемый, он живёт в каком-то вымышленном мире и просто не понимает, где заканчиваются его фантазии, и начинается реальность. Проводит время с какой-то сомнительной компанией и постоянно выдумывает небылицы. Прошлым летом пропал на три месяца со своими, с позволения сказать, дружками. Они наверняка пьют, курят и занимаются ещё бог весть чем. Я думал, что в интернате он хотя бы найдёт себе друзей. Он ведь совсем ни с кем не общается, кроме этих… — Русе нахмурился, подбирая слово.
— Неформалы, отец. Так их называют, — подсказал Джон.
Русе кивнул.
— Да. Я уезжал в командировку, как раз после Рождества, недели на две и летом на месяц. Сам понимаешь, служба, приказ. Я ведь навещал Рамси. Забрал его из школы, и Виктор — мой друг, приглядывал за ним. Рамси снова сбежал. Выдумал какую-то ерунду. Теперь и с опекой проблемы. Не представляю, что будет, если его отправят в приют… Больной ребёнок — это тяжело, очень тяжело, — Русе опустил голову, разглядывая рисунок на скатерти. — Вот так сынок. Я очень благодарен, что ты позаботился о брате. Рад, что у меня такой добрый сын. И я горжусь тобой, Джон.
— Спасибо, мне очень приятно это слышать, отец. Не мог же я его оставить в больнице. Это ужасное место, — поднял взгляд на него Джон.
Русе покивал, и на кухне вновь повисла тишина.
— Рамси должен продолжить лечение, ему нужно принимать лекарства. Ты ведь понимаешь, что это важно, Джон? Заеду завтра после работы и заберу его.
— Конечно. Я, правда, волнуюсь за него. И… просто не думал, что всё вот так… — опустил голову Джон. Нужно было переварить эту историю. Всё это оказалось просто, как гром среди ясного неба, и он чувствовал себя подавленным.