— Передайте, — спокойно сказал Мэтби, — что я приду к нему.
Он улыбнулся, глядя на возмущенные лица своих сторонников, и уверенно сказал:
— Джентльмены, причин для беспокойства нет; этот человек — в наших руках. Сообщите по радио населению города, что я иду к Ханстону ради восстановления единства в сложившемся кризисном положении. Намекните в этом заявлении, что с нашей стороны делается все возможное для упрочения доверия — хотя не исключено, что ко мне будет применено насилие. Я полагаю, никто из жителей города не испытывает радости, когда у них над головой висит вооруженный космический корабль. — Мэтби на мгновение задумался, затем продолжал тем же энергичным тоном: — Если я не вернусь... скажем, через полтора часа, попытайтесь связаться со мной по радио. При необходимости окажите давление на Ханстона и его приверженцев. Начните с угроз, а если они не подействуют — прикажите офицерам «Акмиона» обстрелять всю территорию, ограниченную энергетическим барьером.
— Но что будет с Вами, Питер! — воскликнул Коллинз. Мэтби, прощаясь, взмахнул рукой и направился к выходу. Ханстон оказался разговорчивым, ироничным человеком средних лет. Когда Мэтби вошел в его кабинет, он поднялся, сделал несколько шагов навстречу и протянул руку. Его голос опытного оратора был уверенным и звучным:
— Я хотел говорить с Вами без участия тех джентльменов, под управлением которых мы здесь имеем счастье находиться,— палец Ханстона недвусмысленно устремился вверх. — Прошу не рассматривать мой поступок как попытку ущемить ваше достоинство, вождь. Я хочу говорить только с Вами, и я надеюсь Вас убедить.
Ханстон говорил уверенно. Однако его аргументы относились к числу избитых истин, подчеркивающих превосходство гиброидов. Он, очевидно, свято и искренне верил в эту догму. В конце его речи Мэтби был убежден, что этому человеку, неглупому и энергичному, явно не хватает информации о внешнем мире. Он провел всю жизнь в маленьких тайных городках, в узком кругу людей своей расы, повторяя и перетолковывая истины полувековой давности. Несмотря на свой ум, внешний блеск и несомненный ораторский талант, он был провинциальным политиком.
Ханстон закончил свой длительный монолог вопросом:
— Вы верите, что Федерация Пятидесяти Солнц сможет избежать контакта с земной цивилизацией?
— Нет, — честно ответил Мэтби. — Я полагаю, что контакт будет неизбежен.
— И тем не менее Вы поддерживаете попытку правительств Федерации скрыть координаты наших населенных планет?
— Я поддерживаю единство действии в создавшейся ситуации. Я считаю разумным крайне осторожно подходить к попытке контакта. Возможно, нам удастся отсрочить его на сотню лет или более.
Ханстон нахмурился, ироничная усмешка искривила его губы.
— Должен констатировать, — заявил он, — что мы с вами придерживаемся прямо противоположных точек зрения.
Внимательно наблюдая за ним, Мэтби произнес медленно и веско:
— Возможно, наши глобальные замыслы совпадают. Возможно, различие заключается только в тактических планах, с помощью которых и вы и я пытаемся достигнуть одной и той же цели.
Лицо Ханстона просветлело, его глаза немного расширились от сдерживаемого возбуждения, и он нетерпеливо воскликнул:
— Ваше превосходительство, если бы я мог поверить этому! — Он резко оборвал фразу и продолжал уже спокойнее: — Я хотел бы услышать ваше мнение о будущей роли гиброидов в развитии цивилизации.
— Используя удобные случаи и применяя только легальные методы, — начал Мэтби, — они с неизбежностью займут со временем руководящую роль в обществе. Несправедливо и нечестно пользоваться преимуществом телепатического контроля над другим разумом, которое даровано нам эволюцией. И без этого гиброиды смогут занять доминирующее положение в Федерации Пятидесяти Солнц, а затем — и во всей галактике.
Глаза Ханстона сверкали:
— И как долго, полагаете Вы, будет идти этот процесс? — спросил он.
— Он может начаться во время вашей и моей жизни. Он будет длиться как минимум тысячу лет — все зависит от частоты перекрестных браков между деллианами и обычными людьми. Сейчас, как Вам известно, в подобных браках запрещено иметь потомство.
Ханстон хмуро кивнул головой; затем он сказал:
— Меня неправильно информировали о вашей позиции. Вы, несомненно, один из нас.
— Нет! — резко ответил Мэтби. — Пожалуйста, не надо смешивать стратегическую цель с планами ближайших действий. Для нас — это различие между жизнью и смертью. Даже упоминание о том, что мы в конце концов займем главенствующее положение в обществе, вызовет тревогу у людей, которые сейчас, благодаря усилиям правительства Федерации, настроены к нам сравнительно дружелюбно. Если мы докажем нашу солидарность с народами Пятидесяти Солнц в этот критический момент, мы положим начало своему восхождению. Если мы станем предателями — тогда маленькая раса суперменов, к которой принадлежим мы с Вами, рано или поздно будет уничтожена.
Ханстон вскочил на ноги.
— Ваше превосходительство, я готов поддержать этот план. Я иду с Вами! Мы будем ожидать дальнейшего развития событий.
Это была полная победа — победа в тот момент, когда Мэтби уже был готов применить силу. Несмотря на уверенность в искренности Ханстона, Мэтби не собирался верить ему на слово. Человек вполне может изменить свои убеждения, как только висящий над его головой космический крейсер с мощным вооружением окажется на безопасном расстоянии. И, подводя итог беседе, Мэтби откровенно сказал:
— При данных обстоятельствах я хочу просить Вас удалиться на шесть месяцев в любое место по вашему выбору, где Вы не могли бы встречаться со своими сторонниками. Рассматривайте это как форму домашнего ареста. Я гарантирую, что к Вам будут относиться с должным уважением и что Вас немедленно освободят в случае установления контакта между Федерацией Пятидесяти Солнц и земным кораблем. Ваше положение будет скорее положением заложника, чем заключенного. Я даю Вам двенадцать часов на обдумывание моего предложения.
Никто не сделал попытки остановить Мэтби, когда он возвращался на свой катер, доставивший его обратно на борт крейсера.
Через двенадцать часов Ханстон капитулировал. Он поставил только одно условие — вместе с ним во временное изгнание должны удалиться члены его семьи.
Итак, в ближайшее время планеты Федерации не будут обнаружены землянами. Конечно, один корабль, как бы хорошо он ни был оснащен, не сможет без дополнительной информации найти даже одну планету цивилизации деллиан, так хорошо замаскированную неисчислимым скопищем звезд Облака. Мэтби был убежден в этом. Оставалась, однако, другая проблема: Пятьдесят Солнц неизбежно будут обнаружены, если через несколько лет в Облаке появятся другие корабли из главной галактики. Теперь, когда опасность раскола и предательства осталась позади, эта новая проблема начала мучить Мэтби все сильнее. Как только «Акмион» лег на прежний курс, Мэтби получил возможность более внимательно обдумать, что же следует сделать для обеспечения дальнейшей безопасности обитателей Большого Магелланова Облака.
Чем дольше он размышлял над этой задачей, тем сложнее она казалась. И вдруг ему в голову пришло настолько простое и четкое решение, что он вздрогнул. Мэтби проверял и анализировал свои выводы и с каждым проходящим часом ему становилось все яснее, что именно он сам, с его возможностями и опытом, является наиболее подходящим человеком для этой работы.
Важнейшей частью его замысла являлся непосредственный контакт с экипажем «Звездного Роя». Мэтби начал рассматривать, каким образом можно было бы спровоцировать захват «Акмиона» земным кораблем. Нужный способ не должен был внушать какие-либо подозрения обеим сторонам, участвующим в его игре. И в этот момент раздался сигнал тревоги:
— ЛЕДИ ЛОУ, МЫ УСТАНОВИЛИ КОНТАКТ С СУПЕРРЕЗОНАНСНЫМ ПОЛЕМ КОРАБЛЯ ИЗ ЭТОЙ СИСТЕМЫ!
— ПРЕКРАСНО. ЗАХВАТИТЕ ЕГО!
Мэтби не имел ясного представления, как это было сделано. Вначале вой сирены и резкие слова команды оглушили его; прошло какое-то время, пока он осознал, что происходит. Тонкий луч, протянувшийся, казалось, из глубины космоса, нащупал «Акмион»; крейсер охватило голубоватое сияние. В этот момент уже было поздно анализировать, как земной корабль смог обнаружить и атаковать судно Мэтби. Луч сокращался и, послушно следуя за ним, беспомощный крейсер Пятидесяти Солнц стремительно летел и неизвестность.