Мир поплыл перед глазами, теряя краски и смысл. Ноги стали ватными. Он, её любимый — её жизнь…
Любовь и ненависть горели в его глазах. Ллиана, словно перед смертью, пыталась навеки запомнить этот взгляд, чтобы не забывать никогда…
Тоже почувствовав, что девушка теряет равновесие, Деймос крепко обнял её за плечи.
— Ты так меня ненавидишь? — Прошептал он, неотрывно глядя в её чудесные глаза.
Она ответила ему взглядом полным такой невероятной, глубокой, жгучей любви, какую только способно вместить в себе сердце человеческое. А ещё океан невыразимой боли…
— Я люблю тебя, — тихо плача, призналась девушка, — люблю так сильно, что предала бы всех, забыла бы про всё, но это слишком многого… Моим отцом был человек, которого ты погубил… король Теоден!
Деймос снова застыл в удивлении. Перед его глазами вдруг пронёсся портрет человека, которого он когда то убил собственными руками. Он был героем…
— Тебе до сих пор больно, — заметил он, — а ведь прошло два тысячелетия!
— А для меня эта рана свежа, — твёрдо произнесла девушка, запинаясь и всхлипывая, — понимаешь, я с раннего детства буквально жила мечтой о моей эльфийской родине и мечтой отомстить за отца… тебя я ненавидела больше всего зла земного, проклинала тебя на каждом шагу… но встретив тебя, я влюбилась, как безумная… Скажи мне… — тихо, умирающим голосом прошептала она, — неужели тебя ни разу не кольнула совесть? Неужели ты совсем не… совсем бесчувственный?!
— То, что говорят обо мне — по большей части ложь, пропаганда для устрашения, — твёрдо сказал он, подняв к небу свои синевато-серебряные глаза, переливающиеся всеми цветами радуги под скупыми лучами проникшего в палатку солнца, — Да, порой я бываю жесток. Я истребил эльфов, потому что они предали меня из-за клеветы, которую распространял обо мне Вотан. Я их создал… я дал им часть свей души, с искренним вниманием заботился о них в течении довольно долгого времени, но они… они меня бросили при первой возможности.
В его голосе скользнула нотка неподдельной горечи, что было совершенно ему не свойственно…
— У гнева такой толпы должна быть веская причина! — Огрызнулась Ллиана, — давя на него неумолимым, испытующим взглядом.
— Да… Причина была! — Побагровев от гнева отчеканил Фобос, скрипнув зубами, — да… Причина была в человеке, вернее, эльфе, который покупал себе власть и доверие наигранной щедростью… бесспорно, он был умён, но мразь, хуже некуда! Король Фредерик…
Фредерик?! Девушка удивлённо приподняла брови. Он был дедом её отца…
…Который обладал силой, равной, и даже большей, чем сила Создателя, — продолжал Фобос, чувствуя, что вскипает, как перегревшийся чайник, — Он и поднял мятеж… Пообещал эльфам кучу золота, которой я, увы, не располагал. Занял власть и сделал Левенделл из самой справедливой империи самой богатой.
Он замолчал, горько улыбаясь.
Сердце билось, как бешенное, губы и руки дрожали.
Да уж, непривычный вариант истории…
— Я не мог с этим смириться, Ллиана! Не мог! — Пылко продолжал он, — Предательства никто не потерпит. Особенно такого! Меня продали, как быка на базаре! Мне оставалось только одно… я должен был… У меня выбора не было! Они должны были поплатиться за это!
Снова недолгая пауза. В груди нарастало смятение, ярость и… понимание.
— Скотина! — Прошипела Ллиана, дав такую звонкую пощёчину, что звенело в ушах, — Среди них были женщины и дети!
Что-то прошипев, он схватил эмоциональную девушку за запястья.
— Их я и не трогал!!! Именно поэтому эльфы живы… Потому, что я не истребил их намеренно, хоть и продолжал следить за ними! Думаешь, откуда я узнал о том, что они замышляют?!
Ллиана не нашла что возразить. Всё это так похоже на правду, но…
Тут её осенила страшная догадка.
— Огненные горы… это ловушка, так? — Со всё нарастающей яростью воскликнула девушка, — Вот ублюдок!..
Фобос издал звук, похожий на волчий рык. Мгновение — и её голова ударилась о высокую спинку кровати. Удар был такой силы, что она едва не потеряла сознание…
В следующую минуту она почувствовала его обжигающие дыхание на своей щеке, а его руки, словно тиски, сжимали её плечи.
— Не смей! — С хрипотцой в голосе произнёс он, глядя на неё со всем возможным спектром противоречивых чувств, — Что я должен, по-твоему, делать? Ждать нового предательства? Сдаться?!
Произнося это, он всё больше повышал голос.
Подходящие к горлу слёзы жгли, будто огнём. Кому верить?!
Так хотелось прижаться к нему, забыть обо всём…
Но он — убийца её отца, истребитель её народа!