– Спасибо, – сказал я. – Турист все понял. Хотелось просто увидеть, что за зверь тут сидит.
– Ты бы не свистел, – продолжил абориген, – я тебя уже давно наблюдаю.
– Ну, интересно было, вот и решил поохотиться, – сказал я. – Да и скука.
– Да, ты заливай в другом месте, – перевод практически наладился, видимо, броня освоилась к этому диалекту. – Насмотрятся рекламы про сафари и прут кому не лень, думая, что на халяву можно матерого самца взять. Перепортят два десятка молодых самок и домой.
– А вчера тут, рядом с космодромом, кого поймали? – спросил я.
– Ты-то откуда знаешь? – удивился абориген. – Полухвостый еще панцирь даже на аукцион не выставил.
– Видел, – сказал я.
– Ври, давай, – сказал абориген. – Полухвостый ничего о живых свидетелях не рассказывал.
– Неживого его бригада с собой уволокла, – проинформировал я.
– Ты лежи-ка спокойно, всезнающий турист, – сказал насторожившийся абориген, наводя на меня свою винтовку. – Где там у тебя оружие-то? Лапками не сучи, пристрелю.
– Оружия у меня много, – разговор начал меня утомлять. – Ты на продаже разжиться собираешься?
– Да, надо тебя придавить, слишком много знаешь, – поставил абориген меня в известность, сделав выстрел мне в спину.
Хорошо, что оружие у него стояло на одиночном огне, а может, не думал он, что мой скафандр броней окажется. Лежа сильно-то не попрыгаешь, так что получил я в спину сполна. Броня не подвела, но по спине растекся очень неприятный жар. Ответа от брони не последовало, видимо, положение оказалось неблагоприятное для стрельбы. Не дожидаясь очередного подарка, я перекатился в ложбинку, но второй подарок все-таки достал мой бок. Тут уж пришел и ответ малого калибра от моей брони. Абориген просел, а его оружие поехало вниз по бархану.
– Вот блин! – подумал я с досадой. – Кому я мешал, ведь никого не трогал! Ан на тебе свежий труп.
Немного покряхтывая от еще пульсирующего жара, я быстро полез вверх по бархану. Абориген лежал на боку, прижимая две конечности к боку. Когда я поднялся над барханом, он немного подогнул нижние конечности и с присвистом сказал:
– Ладно, давай, твоя взяла. Расслабился я, мазать стал.
– Ты как сам-то? – почему-то спросил я не совсем то, что думал. – Может, тебе неотложку какую-нибудь вызвать?
– Ты перегрелся, турист? – опять прошипел абориген. – Я тебя чуть на корм пустынникам не пустил, а ты глупости какие-то спрашиваешь. Будешь долго раздумывать, так я еще попробую наверстать упущенное.
– Ага, значит более-менее в порядке, – сделал я вывод. – Иначе не хорохорился бы. Давай, может, помогу, перевязать или еще чего.
– Совсем не боишься? – спросил абориген. – Ты что в сети байки про «коробейников» не слышал?
– Вы чем-то торгуете? – не понял я.
– Слушай, ты откуда взялся-то? – теперь уже по-настоящему удивился абориген. – Мы в коробочки укладываем. В маленькие такие коробочки и хороним.
– Это как-то с трупом утащенным связано? – понял я.
– Да, – согласился абориген. – Эти зверушки, что ты изловить пытался, жрут все подряд, а потом сами несъедобными становятся. Вот и приходится нам блюсти бизнес.
– Почему коробочки-то маленькие? – спросил я.
– Пепел там потому что, – ответил коробейник. – Ты что, правда, меня кончать не будешь?
– Наверное, стоило бы, – сказал я, как бы раздумывая. – Но я, вроде цел, а на лицо какое-то непонимание сторон. Ты что тут вообще делаешь у космопорта?
– Все-то тебе надо, – прошипел коробейник. – Помоги лучше, если не боишься и правду говоришь. Вон с другой стороны бархана баул мой валяется, там аптечка есть. Тащи сюда, покажу, что сделать нужно.
Я притащил баул, оказавшийся очень удобным рюкзачком. Коробейник, по-прежнему придерживая двумя правыми конечностями бок, вынул двумя левыми коробку и, открыв, достал оттуда с пяток тюбиков.
– Ну ладно, турист, помоги, если уж ты совсем ненормальный, – прокряхтел коробейник. – Постараюсь все сам сделать, но если отвалюсь, вот препарат, приложи вот тут, между пластин и нажми эту панель два раза. Если не поможет, то еще два.
Коробейник отнял руки.
– Убейте меня, я сплю, – сказал коробейник, осматривая рану. – Чем это ты меня приложил?
– Знал бы я сам, – подумал я, осматривая место попадания.
В месте попадания заряда бронежилет коробейника был аккуратно срезан. Вместе с бронежилетом оказался срезан небольшой кусок чешуи на боку вместе с куском шкуры и небольшим слоем мышц. Судя по всему, ранение оказалось несильным, но весьма болезненным.
– Ты чем-то недоволен? – спросил я. – Нужны рваные дыры?
– Никогда о таком не слышал, – абориген налил на рану какой-то жидкости из одного тюбика. – От лазера была бы выжжена шкура или ровная дырка, я же видел, что ты всего-то один импульс дал. Тут же вид, как будто у меня кусок шкуры хирург срезал, да еще сверху стаб-покрытие нанес.
Жидкость, вылитая на рану вспенилась и потекла по телу. От этого действия из раны начала выступать желтая субстанция.
– Вот и потекло, – сказал коробейник. – Как есть, стаб-покрытие кто-то сделал.
Субстанция продолжала течь.
– Чего ждешь? – спросил я.
– Нужно подождать, пока размагниченная часть выйдет, иначе проблемы будут, – сказал абориген, шипя, видимо, было неприятно. – Лежи потом с распухшим боком.
– А как узнаешь, что все ненужное вышло? – продолжал я мешать ему спокойно жить.
– Кристаллизоваться начнет, – все же ответил коробейник.
Дождавшись сказанного, коробейник залил рану другой жидкостью, которая как будто смыла все следы, а потом залил довольно толстым слоем мази из следующего тюбика. Мазь, набухнув, расползлась точно по краю раны и начала оседать. Абориген облегченно пару раз вдохнул-выдохнул и прижал в указанное мне место инъектор.
– Ты в порядке? – спросил я.
– Да. Ждем немного, и можно вести меня сдавать, – проинформировал абориген.
Я сходил за его винтовкой. В принципе, оружие выглядело довольно логичным, я бы сам вполне разобрался с его применением. А Краппс, наверняка, узнал бы и как оно работает, разобрав его. Похоже, что оружие по большому счету являлось одноручным, второй упор, видимо, употреблялся для точного прицеливания. В части ружья, определенной мной, как приклад размещалась батарея с индикатором. Спуск делался, скорее всего, одной из двух утопленных в корпус панелек. В действии я его видел, так что пробовать не стал, вряд ли оно было сравнимо с «дракончиком». Коробейник наблюдал за мной. Повертев ружье, я положил его рядом с хозяином, хоть у меня еще и оставались дурные мысли.
– Ты совсем плох на голову? – спросил коробейник, указывая на свое ружье. – Я же могу попытаться уйти, рану еще раз обработать можно, и ищи потом песка в пустыне.
– Иди, – согласился я. – Я бы хотел, конечно, пообщаться, но если спешишь, иди.
– Ты меня сдавать не будешь, – сказал утвердительно, а может вопросительно коробейник.
– Куда тебя сдавать? – спросил я, добавив немного глумливо. – Я не знаю, съедобный ты или нет. Шкура опять же может быть и не ценная вовсе, да и дырявая она.
– Ага, шутник, – отозвался коробейник. – Доведешь – пальну.
– Слушай, – сказал я. – Давай закончим выпендреж, ты уже стрельнул в меня два раза, оба попал, между прочим. Я пока цел. У тебя нет подозрения, что третий и четвертый раз могут так же не возыметь действия?
– А… Значит, все же попал, – явно обрадовался коробейник. – Это хорошо. Чего ж ты жив тогда?
– Да вот люблю я это дело, – ответил я. – Пошли вон в тенек этого военного рыдвана сядем, ты же даже без скафандра, неуютно, наверное, на солнышке, особенно после ранения.
– Пошли, только не у самого корпуса, – согласился коробейник. – Там вояки охрану несут.
Мы перешли. Коробейник хлебнул какой-то жидкости из фляги, похожей на термос.