— Да ты крут! Босс! Нее! Дон! — Анвар смеялся.
— Шли бы вы куда… Работать! Что делать будем? Сидим и ждём, когда нас зачистят. Или гнездо это осиное выхлопываем? Ну так ЧТО?
— Серёг! У тебя как, шифер не шуршит? С крышей всё нормально? Может стресс не отошёл, после того, как двух трупаков сделал? Ты же убил проводника и грузина.
— Вот именно сейчас предельная ясность в голове, Анвар-эфенди! Как никогда. Это вопрос времени, решение если есть, то и сами они могут пойти. А если прямиком на нас нарвутся? У нас есть страшный зверь, по имени «Пума»! У них есть ДШК. Но даже он лобик «Пумы» не пробьёт. Смотри карту. Идём парой, трелёвочник и «Пума» до края болота. Чуть встрянет «Пума», я а главный трос возьму, вытащу. Трактор маскируем. Нам главное — проскочить севернее места, где Каньонка в болото вливается. Южнее топь. Потом вдоль её берега на «Пуме». У болота между речками, там как бы «пузо» такое. Там и отсиживается Саид. «Пума» броды до метр двадцать проходит. Вроде так, если память мне не изменяет. Но, если судить по ширине и глубине Каньонки, где она в болото вливается, броды должны быть. Дождей сильных не было. Гроза не в зачёт. Гремело-сверкало знатно. А дождя немного. Короче, проходим реку, едем на юго-запад, до речки Заравшан. Потом вдоль неё на Север. Судя по плану грузина, проход от реки и начинается. Смотри! Два острова, восьмёркой. Слева озёра, протоки, топь. Справа мелкие островки. На первом полоса препятствий, тренажёры, пулемётное гнездо. Второй остров смыкается очень узкой перемычкой с первым. Там мастерская, барак для рабов. Отдельно для рабынь. Жилое помещение. Склад. Всё затянуто маскировочной сетью. Укрыто растущими вокруг базы кустами. Пост всего один, круглосуточный. Примерно так. На том посту и стоит ДШК. На вооружении у них винтовки, гладкоствол. Пара пулемётов, винтовочного калибра. Гранаты есть. Типа лимонок, и ещё какие-то древние, времён первой мировой. Всего несколько. Противотанковых ружей, гранатомётов нет. Благодаря грузину, у нас есть ночник, рация и подробный план. Ещё раз смотри, вот здесь они на квадрах прошли. «Пума» пройдёт, ясен пень! От берега реки до первого острова три км. Сам остров, почти километр в длину, ширина метров 200. Вот полоса препятствий. Справа островок. Я там с пулемётом лягу. Всего четверть км по прямой. К обеду они на полосу выходят. На базе только часовой и иногда сам Саид, присматривает за рабами. Их шестеро. Значит четверо на полосе. С MG их срезать, на трёхстах метрах, даже я смогу. Ты на «Пуме» встанешь, вот здесь. Доехать тебе минут пять-десять. Всё. Там только под ДШК бортом не встань. Ночью подъедем. Меня сбросишь, мотор глушишь, рацию на приём. На ходу у «Пумы» рация берёт на километр. На стоянке до трёх. Я иду с их рацией, слышу переговоры. Даже если не будет ни слова на инглише, по интонациям, тону голоса примерно буду понимать. А когда тебе скомандую, уже будет не до радиомолчания. Влетаешь на полосу, кроешь из пушки. Я к тебе на борт перехожу. Ты ведешь, я в башне.
— Жесть! Авантюра! — Анвар смотрел на меня как на психа.
— Анвар! Ты со мной? Я пойду, даже один! И ещё, в сети есть игруха, про танки, единственная игра, в которую я иногда играл. Ник у меня — Шизматик! Сечёшь? Я по жизни танк! Либо сомну, либо меня подобьют. Вперёд, напролом.
— Ты конченый псих! Бесповоротно! ОДНОЗНАЧНО! Я с тобой! Я ж говорил, что ты ДОН! Так оно и есть!
— Анвар! Заеколебал ты меня этим доном! Хочешь обзывать, зови — «Шмайсер». Меня мужики так звали. Мастером леса я был, а когда они с похмела на работу выходили, ругал их, как с пулемёта стрелял. Вот они без попа меня окрестили. Хочешь, расскажу?
— Давай!
— Мужики частенько в лесу, вдали от жён и начальства, «принимали на грудь». Ну и как-то раз, после получки, вся бригада, с бледно-зелёным видом, не могла найти в себе силы выйти из вагончика. Я с ними и по-хорошему, и по-плохому, с бубном и половецкими плясками, — эффекта ноль. Мужики предпочли «умирать», но на работу забить. Тогда я, вроде как выдохшийся, завёл тему, как говорится, на злобу дня:
— Вот бы сейчас бражки! — говорю.
Среди умирающих, обозначилось движение. Кто-то судорожно сглотнул.
— Тёплой! Мутной! Пенной! — продолжаю.
Оживление стало уверенным, появился интерес к теме, начали даже варьировать количеством и качеством обозначенного продукта.
— С хлопьями! Крошками! Мошками!
— Ты её пьёшь, а она обратно проситься! А ты её пальцем запихиваешь обратно!
Двое, которым, наверно, было хуже всех, сметая всё, рванули наружу. Было слышно, как они «изливают душу» на белый и чистый снег, который всё стерпел и остался безмолвным. Зато вышли на работу. А тут, как назло, начальство прикатило. Они, бедные, и остолбенели. Приехали «люля-кебабом» кормить, а тут работа кипит. Мужики злые, выхлоп, хоть закусывай. А работают. Одна бригада из восьми в тот день работала.