– Может, ты немного преувеличиваешь? —мягко спросила Карла.
Анна резко замотала головой:
– Если бы ничего не было, я бы не стала так говорить!
Поскольку Карла никак не отреагировала на это заявление, Анна удивленно воскликнула:
– Неужели вы не знаете, что о нем рассказывают?!
Карла вздернула подбородок:
– Я не слушаю сплетен, Анна! Их содержание – обычно досужий вымысел, а если и правда, то искаженная!
Анна улыбнулась и вздохнула.
– В общем-то я согласна с вами, – признала она, – но именно в этом случае, я думаю, вам следовало бы прислушаться.
– Почему? – спросила Карла, невольно смутившись.
– Потому что большая часть этих сплетен – чистая правда, – сказала Анна, а затем цинично улыбнулась. – Гений сам признался.
Карла ничего не хотела знать. Ей не хотелось услышать то, что Анна, очевидно, была готова рассказать ей. Ее губы еще покалывало от его горячих поцелуев, все ее чувства были полны им, и каждая клеточка тела еще жаждала тела Джарида.
«Провались все к черту!» – мысленно взбунтовалась Карла, сжимая пальцы в кулаки. Ей не хочется ничего знать!
Она уже была готова закрыть эту тему, просто отвернувшись от Анны, когда яркое воспоминание внезапно пронзило ее мозг. Карла вдруг отчетливо припомнила поведение Джарида и его оскорбительные слова в ее адрес еще каких-то три... нет, два с половиной дня назад.
«Способен ли Джарид на жестокость?» – спросила она себя. Ответ пришел немедленно. Да, поняла она, он мог быть жестоким, если этого хотел. И Карла покорно опустила плечи.
– Хорошо, Анна, – сказала она упавшим голосом. – Полагаю, ты многое можешь для меня прояснить.
Анна прикусила губу.
– Карла, поймите меня правильно, пожалуйста. Я только потому заговорила об этом, что не хочу видеть вас несчастной.
Карла кивнула. Печальное лицо девушки убедило ее, что ею двигали не ревность и не зависть, побудительные причины большинства наветов.
– Я понимаю, – проговорила она, – и я ценю твою заботу.
– Но, с другой стороны... – начала было Анна, но замолчала, заметив посетителя, входящего в галерею.
– Я обслужу его? – спросила она, кивая на пожилого господина, застенчиво улыбавшегося им.
– Нет, я сама, – ответила Карла, в ответ приветливо улыбаясь господину. – А ты не могла бы пока сварить побольше кофе? Уже время обеда, а мы еще не завтракали.
Карла почти полчаса проговорила с вежливым господином, который оказался новичком в мире искусства, но страстно желал приобщиться. В результате, когда она наконец освободилась и направилась в офис к Анне, ее душевное состояние значительно улучшилось – в немалой степени благодаря удачно заключенной сделке.
Проводив клиента до выхода, Карла перевернула табличку в витрине, поменяв таким образом надпись на ней с «Открыто» на «Откроется через час», затем заперла дверь и, негромко напевая себе под нос, пошла в офис. Картина, представшая перед ее глазами, едва открылась дверь маленькой комнаты, неприятной тяжестью легла на душу: Анна, сгорбившись, сидела за письменным столом, с задумчивым выражением уставившись в чашку с кофе, словно пытаясь найти ответы на все вопросы в глубине разбавленной молоком темной жидкости.
Подавив унылый вздох, Карла расправила плечи и бодро прошла к кофеварке, стоявшей на металлическом шкафчике с документами.
– О’кей, Анна, у нас есть час времени, – сказала она, наполнила керамическую кружку дымящимся напитком и посмотрела на Анну, подняв брови. – Я полагаю, нам следует поторопиться.
В ответном взгляде карих глаз было что-то печально-детское:
– Вы действительно так сильно очарованы им?
Карла пожала плечами. Даже угроза потери выгоднейшей сделки не смогла бы заставить ее сейчас признаться в бесшабашном разгуле самых разнообразных эмоций, вызванных в ней Джаридом, и в том, что очарованность была лишь одним из этих ощущений.
– И да, и нет, – солгала она. – Я – стреляный воробей и вполне позабочусь о себе сама, – продолжила Карла, пытаясь изобразить уверенность, которой не чувствовала. – Просто расскажи мне все, что считаешь нужным, а я сама решу, что с этим делать.
– Хорошо, это ваше дело.
Анна вздохнула протяжно и печально. Затем нахмурилась:
– Вы ведь, наверное, знаете, что отец Джарида Крэдоуга, – очень известный в Аризоне человек, правда?
Карла задумчиво прищурилась, роясь в своей памяти. Она действительно слышала это имя, запомнившееся из-за своей необычности, но совершенно не находила никакой более или менее конкретной информации, связанной с ним. Сообразно с этим она и ответила Анне:
– Имя мне знакомо, но... – Не зная, чем закончить, она виновато улыбнулась: – Я, боюсь, былa слишком занята делами, связанными с галерей, чтобы замечать события, не относящиеся к работе. – Она нахмурилась: – Да и зачем? Неужели мне так обязательно знать, чем известен отец Джарида?
– Да, – твердо ответила девушка. – Дело в том, видите ли, что Рис Крэдоуг в настоящее время разорен...
Она остановилась, чтобы отпить кофе и, как позднее поняла Карла, чтобы сделать паузу для большего эффекта:
– И разорен он был усилиями одного-единственного человека, тем не менее ухитрившегося одолеть его мощь... – своего сына.
Хотя Карла чувствовала всевозрастающее смущение, картина пока не становилась для нее яснее. Еще сильнее нахмурив брови, она опустилась на стул, стоявший во главе стола.
– Ты меня запутала окончательно, Анна, – сказала она устало. – Зачем Джариду вредить своему отцу?
– Потому, что Джарид ведет происхождение от апачей.
– Не думала, что когда-нибудь услышу от тебя такое! – воскликнула Карла, вскочив со стула столь резко, что кофе, выплеснувшись через край покачнувшейся кружки, брызнул ей на руку. Подпрыгнув от неожиданности, она схватила кружку и с сердитым стуком поставила ее на место. Карла не на шутку рассердилась. Она терпеть не могла убеждения, которое, как ей показалось, только что прозвучало в словах Анны: мол, раз Джарид частично индеец, то, значит, он в такой же степени – дикарь.
Взяв листок оберточной бумаги из ящика стола, она принялась вытирать мокрую руку, одновременно исподлобья косясь на Анну: .
– Так, стало быть, ты говоришь, что жестокость Джарида объясняется наличием в нем крови апачи?
Анна отчаянно замотала головой:
– Нет, конечно, нет!
– Тогда о чем, черт возьми, ты говоришь? – спросила Карла все еще сердито, но гнев ее уже угас, она почувствовала облегчение, поняв, что ошиблась. – Анна, я думаю, тебе придется начать все сначала.
Анна тем временем дрожала от испуга, оказавшись в эпицентре необычного для Карлы взрыва ярости.
– Я всего не знаю, – дрожащим голосом залепетала она. – Только кое-что, обрывки разговоров.
Карла как-то странно взглянула на девушку.
– И по этим обрывкам разговоров ты хочешь судить о характере человека? – В ее голосе вместо гнева прозвучало откровенное изумление.
– Нет! – воскликнула Анна, и выражение ее лица ясно сказало о том, как она сожалеет, что вообще затронула эту тему. – О Господи! Карла, пожалуйста, дайте мне объяснить.
– Очень рада буду послушать, – с иронией ответила та. И, подняв со стола кружку, направилась к кофеварке. – Тебе подлить? – спросила она через плечо, стараясь придать голосу естественность.
– Да, пожалуйста, – промямлила Анна, очевидно, благодарная Карле за попытку вернуть нормальный тон их беседе. – Я почти сожалею, что начала этот разговор.
Последние слова она произносила, принимая чашку из рук Карлы.
– «Почти» не считается, – с упреком сказала Карла, возвращаясь на свой стул. Затем добавила, невесело улыбаясь: – Разве что при метании колец.
Когда Анна улыбнулась в ответ, обстановка несколько разрядилась.
– Я чувствую себя дурой, доносчицей, даже хуже, – сказала она, – но будь что будет...
Она набрала в легкие побольше воздуха и затараторила:
– Насколько я поняла, Джарид всю жизнь обожал своего деда и терпеть не мог, когда его идола именовали метисом. И поэтому...