– Я была очень занята тем, что содержала мужчину, – сказала она прямо.
Эффект, который произвели на Джарида ее слова, трудно поддается описанию. Карла невольно улыбнулась, когда заметила, как он вздрогнул. Рискуя во что-нибудь врезаться, он резко повернул голову и уставился на нее взглядом, полным недоверчивого изумления.
– Чем была занята?
Это было почти забавно, но, как Карла недавно заявила своей помощнице, «почти» не считалось.
– Ты все прекрасно слышал, – сказала она, и в ее тоне не было и намека на шутку. – И если ты не против, я бы предпочла не говорить об этом больше, – добавила она, совсем не уверенная, что таким образом предотвратит его дальнейшие расспросы.
Джарид насмешливо фыркнул, подтверждая ее подозрения.
– Не говорить об этом?! – воскликнул он, с откровенным сарказмом посмотрев на нее. – Ты думаешь, что можешь бросать интригующие реплики, а потом заявлять, что не хотела бы говорить об этом? Не выйдет!
Конечно, он был прав. Упрекая себя за то, что вообще решила удовлетворить его любопытство, Карла какое-то мгновение молча смотрела на его Тканный, неумолимый профиль, а затем вздохнула.
– Это очень скучная история, – предупредила она.
Улыбка Джарида, последовавшая за этим, ясно говорила, что номер не пройдет.
– Ничего, это поможет скоротать дорогу, – насмешливо протянул он.
И, спрашивая у себя, почему она, все прекрасно замечая, без конца сама ступает в капканы, расставленные Джаридом, Карла вздохнула и устроилась поудобнее на ворсистой подушке сиденья.
– Что ж, не говори потом, что тебя не предупреждали, – заявила она с угрозой. – И помни: если ты заснешь от скуки за рулем, жизнь, которую ты потеряешь, может быть, будет моей.
– Не заговаривай мне зубы.
– Ладно.
– Ну тогда начинай.
За исключением Эндри и Алисии, с которыми Карла привыкла делиться всеми тревогами и бедами, она никогда никому не рассказывала унизительных деталей своей единственной в прошлом связи. И все же после некоторого колебания она послушно начала свой рассказ. Немного запинаясь, она изложила ему краткую, честную, без всяких прикрас историю своего первого и последнего романа, лишенного всякой романтики. Когда же Карла окончила рассказ, то поспешно уставилась в боковое окно, будто бы очарованная видом, открывавшимся перед глазами. Впрочем, он и в самом деле разительно отличался от холмистых пейзажей родной Восточной Пенсильвании.
Джарид выслушал ее рассказ молча, без замечаний. Когда же он наконец заговорил, то обратил внимание на одну деталь, упомянутую ею.
– Ты сказала, что он был твоим первым и единственным возлюбленным? – недоверчиво спросил он.
Карла отвлеклась от вида за окнами и недовольно посмотрела на Джарида:
– Да, единственным. По-твоему, это делает меня чем-то вроде урода, да?
– И у тебя не было мужчины более пяти лет?!
– Если честно, то более шести, – сказала Карла с некоторым раздражением, указывавшим на то, что она начинает терять терпение. – Но коль скоро близость с мужчиной так и не принесла мне пресловутых потрясающих ощущений, – запальчиво продолжала она, – я никогда не считала, что лишена чего-то очень важного...
– Тпрру! – воскликнул Джарид с мрачным смешком. – Успокойся, милая. На самом деле этот негодяй тебе всю душу на куски искромсал, так ведь?
Она не успела ответить, а он уже продолжал мягким, полным сочувствия голосом:
– Он ранил твои чувства, тупая скотина, оскорбил тебя, лишил уверенности в себе!
От его искреннего участия у Карлы защипало в глазах и подступили слезы. Не понимая, что с ней, она поспешила все это скрыть за горькой шуткой:
– Он так же неплохо потрудился и над моими финансами.
Прищурив глаза, Джарид бросил на нее быстрый взгляд. То, что он увидел в ее лице, заставило его сжать зубы, так что желваки заиграли на его скулах. Когда же он вновь обратил взгляд на теперь уже пустынное шоссе, на его чеканном лице глубоко запечатлелось решительное выражение.
– Я расстроил тебя, извини, пожалуйста, – сказал он низким, напряженным голосом, но едва ли тоном жестокого, расчетливого мужчины, привыкшего использовать женщин. – И все-таки я очень рад, что ты рассказала мне, и... – он слегка улыбнулся, – может, чуть позже я бы хотел побольше услышать о твоих друзьях: Эндри, Алисии и Шоне. Они мне кажутся прекрасными людьми. Думаю, они мне понравятся.
Тяжесть в груди от неприятных воспоминаний понемногу прошла, давая Карле возможность вздохнуть свободнее. И хотя она испытывала смущение, рожденное от сравнения этого нового, незнакомого ей Джарида со словесным портретом, созданным Анной, Карла смогла ответить непринужденно:
– Они, я думаю, тоже охотно познакомятся с тобой. И я с радостью расскажу тебе о них... может, чуть позже.
Джарид с обезоруживающей улыбкой посмотрел на нее:
– Вот и чудесно. Буду с нетерпением ждать твоего рассказа.
Он свернул с автомагистрали на боковую дорогу.
– А теперь мы прибыли к первому пункту нашего путешествия – Окаменелому лесу. Давай оставим все тревоги и полюбуемся по-настоящему древним Западом.
Раздумывая над тем, что мог иметь в виду Джарид, делая ударение на слове «древний», Карла с живым интересом посмотрела вокруг. В Национальный парк они въехали через южный вход, и Джарид остановил машину У музея Радужного леса.
Все сразу стало понятным, едва Карла увидела экспонаты музея.
Здесь было множество фрагментов окаменелой древесины, а вся в целом экспозиция рассказывала о геологическом прошлом этого края и о процессе освоения его человеком. Не обращая внимания н пояснительные таблички, прикрепленные под образцами, Джарид решил дать ей урок истории. – Это высокогорное высохшее плато когда-то было дном полноводного озера, – говорил он в лучших традициях экскурсоводов, широким взмахом руки обводя пространство вокруг себя – к югу, где были истоки, по берегам росли высоченные деревья, напоминающие сосны. Рептилии, похожие на крокодилов, гигантские амфибии, пихавшиеся рыбой, и небольшие динозавры жили здесь среди обилия растений и других животных, о которых мы узнаем сегодня только из окаменелых останков...
Джарид говорил, и они медленно переходили от одного стенда к другому. Хотя ее взгляд был прикован к образцам разноцветных окаменелостей фрагментов деревьев, к рисованным реконструкциям из жизни растений и животных того далекого времени, Карла тем не менее чутко прислушивалась к его глубокому, богатому интонациями голосу.
– Деревья падали и смывались бурными потоками в озеро, – продолжал Джарид, ведя ее к двери, выходившей во двор музея, – где тут же начинали покрываться илом, грязью и вулканическим пеплом. Эти наносы перекрывали доступ кислорода и тем самым предохраняли древесину от гниения... Постепенно, – говорил он, когда они вышли на тропинку, проложенную через секцию под названием «Каменные деревья», – богатая кремнием вода пропитывала стволы, наполняя клетчатку кремниевыми отложениями. С течением времени эти отложения твердели, и деревья окаменевали. Все это происходило около двухсот миллионов лет назад, – сказал Джарид, кивая головой в сторону колоссальных удлиненных глыб и фрагментов их, громоздившихся на земле. Глыбы отливали радужными цветами и напоминали стволы деревьев, только окаменевшие.
– Двести миллионов лет назад! – воскликнула , наклоняясь, чтобы лучше рассмотреть одну из глыб.
– Да, дорогая, – с улыбкой ответил Джарид, – это древняя, но тем не менее важная составная часть современного Запада.
После посещения музея они проехали двадцать семь миль по парку в окружении живописной при. роды. Джарид останавливал автомобиль несколько раз в наиболее примечательных местах, они выходили из машины и шли пешком в глубь каменного леса по тропинке. Время от времени Карла восхищенно охала, наталкиваясь на новые и новые скопления окаменелых деревьев. А когда машина остановилась в очередной раз, Карла с новой силой ощутила смысл особой интонации Джарида, когда он говорил о древнем Западе.
Вынув из перчаточного отсека приборной доски и повесив на шею бинокль, он вывел ее на огороженную перилами площадку, расположенную на верху большой скалы, нависшей над неглубоким каньоном. Все дно его было усеяно скалами. И, указывая на одну из них, Джарид велел Карле направить и сфокусировать бинокль на той ее стороне, которая казалась совершенно плоской. Несколько секунд Карла ничего не могла различить, кроме серовато-белого пятна. Наконец пятно прояснилось, и Карла затаила дыхание.