Во сне он оказался посреди прекрасного и величественного храма, окруженного темными стенами из камня. Вокруг него стояли его близкие — мама, Хани, Чарли и Люпен. Их лица были нечеткими, но он точно знал, что это они. Свет проникал сквозь витражи, создавая игру цветов и оттенков на полу, словно подчеркивая важность момента. Вдруг позади него послышался детский голосок.
— Ты правда хочешь убить нас всех?
Уфир обернулся, перед ним стояла маленькая девочка. Её волосы были пепельного цвета, в которых как аксессуар виднелось перо, а глаза словно оттенка холодного океана. Он будто смотрел на своё отражение, после чего озадаченно спросил:
— Кто ты? Я тебя знаю?
— Меня звали Эстер. Мы видимся впервые, но я рядом с тобой уже очень долго.
— А почему именно "звали"?
— Я мертва и больше меня никто не называет по имени. Я доверила тебе своё перышко очень давно, а теперь ты хочешь меня убить?
— Так это ты была тем призраком? Прости я ничего не понимаю. Почему я хочу тебя убить? Это всё сон?
— Завтра ты собираешься отправиться в библиотеку и найти мемуар, способный дать ответ как истребить всех демонов. В каком-то роде я тоже демон. Я не хочу умирать! Пожалуйста, не убивай меня! Только не снова… Я не хочу снова умереть…
На лице девочки начали появляться слёзы, и Уфир почувствовал угрызение совести. Он не хотел причинять боль невинным.
— Успокойся пожалуйста. Я не хочу причинить тебе вреда. Я буду бороться со злом, а тебя обещаю не трогать. Расскажи пожалуйста побольше о себе. Почему я не видел тебя раньше?
Девочка вытерла слёзы и начала свой рассказ о трагической судьбе, которая сопровождала её до самой смерти.
Двести лет назад, мать Эстер была обвинена в колдовстве и живьем сожжена на костре. Лишь за ту несчастную любовь к мистике, она заплатила жизнью. После этой ужасной трагедии, дети начали избегать и бояться Эстер, словно она сама была олицетворением зла. Она не понимала, что сделала, чтобы заслужить такое отвержение. Отец, поддавшись общественному давлению, почти сразу отдал дочь священникам, отрекаясь от неё словно от нечистого.
Священники, сущие образцы добродетели, казалось, должны были помочь Эстер, но вместо этого принесли лишь боль и страдания. Они заперли её в подвале церкви на несколько дней, лишив даже еды. В тишине и темноте, Эстер молилась Молоху, надеясь получить скорейшее прекращение этих страданий.
Уфир не мог поверить, в то, что слышал. Священники, которые должны были нести свет и милосердие, обратились в источники тьмы и жестокости. По мере того, как рассказ продолжался, боль в его сердце росла, словно огонь во тьме.
Через некоторое время священники все же пришли, но не для того, чтобы помочь или отпустить девочку. Их целью было лишь продолжить мучения. Они связали Эстер к алтарю и начали истязать её током. Её крики смешивались с шипением электричества, её глаза наполнялись слезами страха и отчаяния…
Эстер отчетливо запомнила злое лицо священника, когда он свесил голову над её головой и с улыбкой произнес: "Ты станешь жертвой Молоху, за то, что твоя мать была столь сучьим отродьем". И в момент помимо физической боли её душу разрывала боль от неправды и несправедливости, которая обрушилась на её матерь. Схватившись за руку священника, она пыталась донести свою боль. Его начало бить также током, до того момента, пока что другой священник не схватил нож вонзив его девочке прямо в горло.
Когда нож прошёл через её горло, сознание покинуло её, а боль утихла, заменившись лишь тишиной и холодом смерти. В этот момент смех священников звучал для неё как проклятие, и именно он сопровождал её в последние моменты жизни, пока всё не исчезло во тьме.
— Эстер, мне очень больно слышать о том, что ты испытала. Мне правда жаль, что над тобой так надругались.
Уфиру было сложно смотреть на заплаканное лицо девочки. Он хотел бы ей помочь, но во времени он путешествовать не мог. В попытке её успокоить, он подошел и обнял её, прошептав: "Всё будет хорошо". Ему было всё это знакомо, и он понимал, что этими словами может сделать только больнее. В конце концов, он был для неё никем. Затем девочка спросила: