Тишина наполнила комнату, как и сожаления голову Парки. Уфир же продолжал говорить: “Всё будет хорошо”, пока что в один момент его сердце не пронзила ужасная боль, которая была сильнее чем любой удар ножом. Он неосознанно ещё сильнее сжал Парки в объятиях. Это были слова Ханиэль, его непревзойденной опоры, которая всегда была рядом, чтобы поддержать его в трудные моменты. Но сейчас, эти слова обрели новый смысл, напоминая ему о невосполнимой утрате.
Болезненные воспоминания о Ханиэль накатывают на него, как волна печали и скорби, заставляя его сердце сжиматься внутри груди. Он видит ее лицо перед собой, словно она стоит прямо перед ним, улыбаясь своим теплым и добрым улыбкой.
Уфир чувствует, как боль становится всё более острой, как будто невидимые нити прошлого тянут его в глубины душевной тьмы. Его глаза туманятся от слез, а грудь поднимается и опускается с резкими и неровными вдохами. Каждый удар сердца напоминает ему о том, что он потерял, о том, какая пустота осталась за Хани.
Наконец, боль становится непереносимой, и мир вокруг начинает растворяться, словно туманный сон. Уфир чувствует, как земля уходит из-под ног, и он падает в бездонную пропасть, лишенный сознания, погружаясь во мрак своих воспоминаний.
Ощущение, как теплый зыбкий сонный туман окутывает его сознание, медленно унося его в мир сновидений. Стоя на руинах храма, который он видел некогда целым, он молчал понимая, что каждый камень в этих руинах словно свидетель давно минувших времен.
Вдруг, из тумана перед ним выходит девочка с грустными глазами и взглядом. Уфир ощущает, как сердце его замирает от внезапного воспоминания о ней, о том, как она даровала ему силу.
Но теперь, когда он стоит перед ней, его мысли вновь обращаются к Хани, к его потерянной любви и верной опоре. Слова о ней вырываются из его горла, словно давно затаенный внутренний стон.
— Эстер… — начинает он, его голос звучит тихо и трепетно. — Я… Я вспомнил о Хани. Она была моим светом, моим ангелом… Но теперь она ушла, и я остался один. Она была моей судьбой, моей вселенной, и теперь… я потерялся в этой тьме.
— Ты смог что-то вспомнить?
Девочка подбежала к нему и радостно обняла.
— Эстер, ты чего? — Вскрикнул Уфир, от неожиданности.
— Я очень скучала по тебе, Уфир. Я не почему-то не могла связаться с тобой, после нашей предыдущей встречи. А в этом месте я чувствую мощную энергию, которая словно переполняет меня.
— Прости за то, что я заставил тебя страдать…
— Дурак! Лучше бы о себе побеспокоился. Ты так долго не мог вспомнить ничего. Но при этом всём, ты как будто оставался самим собой.
— Прости…
— Хватит извиняться. Лучше расскажи какие у тебя планы, раз Молох тебе больше не нужен для того, чтобы вспомнить кем ты был.
— Но я до сих пор не помню, как я попал сюда. Стой, ты всё видела?
— Да, я всегда была рядом. Давай лучше я тебе расскажу, что случилось.
У Эстер на глазах не было слёз, вместо них на лице сияла улыбка, от радости встречи.
— Ты несколько лет тренировался, чтобы охотиться на демонов, а затем тебя отправили за манускриптом Молоха.
— Я демон… Который до этого горел желанием убивать демонов?
— Ты не демон, а человек. Но в целом всё верно. Потом ты нашел манускрипт и почему-то сила из твоей руки высвободилась наружу и перенаправилась в эту книгу, отправив тебя в этот мир, лишив воспоминаний и прежнего тела.
— Сила руки? Чёрт, как болезненно всё это вспоминать.
— В твоей руке сила электричества.
— Все эти воспоминания причиняют мне боль. Электричество мне напомнило о том, как тебя убили священники.
— Точно…
— Прости, не хотел напоминать.
— Ничего, всё в порядке, Уфи.
— Уфи?
— Вновь не нравится?
— Вновь?
Эстер пустила смешок, а в глазах появилась игривая искра.
— Ты дурак, Уфи!
— Прости, мне правда предстоит ещё многое вспомнить.
— Теперь для этого тебе не требуется лично встречаться с Молохом.
— Тут ты не права. Раз я уже здесь, то пути назад нету. Я постараюсь убедить его вернуть меня обратно. Я хочу обратно… К друзьям. К Чарли и Люпену. А что, если мать обо мне беспокоится? Небось она не находит себе места.
— А что насчёт Парки?
— Я не уйду без него. Он так же стал для меня другом.
— А что ты скажешь Чарли, вернувшись?
— Что ни будь придумаю. Так сказать, буду решать проблемы по мере их поступления.
— Я в тебя верю, Уфи.
— Спасибо, Эстер.
Уфир медленно осознает, что туманный мир сновидений начинает рассеиваться, словно утренний туман перед восходом солнца. Образ Эстер становится все более прозрачным, а звук ветра вокруг храма угасает, словно далекое эхо в пустоте.