Она пыталась успокоить себя, убеждая, что сделала это ради Уфира, чтобы он мог найти своё счастье без неё. Но в глубине души она понимала, что это было лишь оправдание. Её страх перед его ревностью и возможной болью оказались сильнее любви и честности.
С каждым днём Хани старалась жить настоящим, находя утешение в любви своего нового возлюбленного. Но тень прошлого не отпускала её, напоминая о том, что она потеряла. Она знала, что должна научиться жить с этой болью и виной, и надеялась, что когда-нибудь сможет найти прощение — прежде всего, у самой себя.
Мать Уфира, сидя в своей комнате, ощущала, как боль пронизывает её душу. Она не могла ни есть, ни спать, ни даже думать о чём-то, кроме своего единственного сына, которого больше не было рядом.
Каждый день был мучительным испытанием. Её сердце разрывалось на части от мысли о том, что он больше не вернётся. Все вокруг напоминало ей о нём: его фотографии на стене, его игрушки на полу, его пустое кресло за обеденным столом. Всё это стало мукой для её души, постоянным напоминанием о том, что он больше не с ней.
Она проводила бессонные ночи, вспоминая его детские годы, его смех, его улыбку. Каждая всплывающая в памяти деталь вызывала новую волну скорби и отчаяния. Она пыталась найти утешение в мыслях о том, что он был счастлив, что он нашёл своё место в этом мире, но это лишь приносило ей ещё больше страданий.
Её дни проходили в одиночестве и тишине, прерываемой лишь её горькими слезами. Она не могла позволить себе раскрыть свою боль перед другими. В глазах мира она должна была быть сильной, несмотря на свою слабость и боль.
И каждый день, когда она просыпалась, она чувствовала, что часть её уходит вместе с Уфиром. Её жизнь больше не имела смысла без него рядом. Без него мир стал пустынным и беспросветным местом, где она терпела муки от его утраты.
"Больно” — Люпен чувствовал боль.
“Больно” — Чарли также ощущал ту же боль.
“Больно” — Хани погрузилась в глубокую тоску.
“Очень больно” — Мать Уфира охватила невыносимая печаль.
“Невыносимо больно” — В душе Уфира прозвучало словно клич о помощи.
Их боль, страдания, муки, тоска и горе было единственным что их объединяло.
Уфир плыл в бесконечной тьме, словно тонул в бездне бездонной печали. Его душа болела, словно разрывалась на части, подобно океану, разбивающемуся о скалы. Каждая мысль, каждое воспоминание вызывало острые уколы, как ядовитые иглы, проникающие в его существо. Боль пронизывала его сущность, окутывая его безумием и отчаянием. Сердце его стонало от горя, словно раненое животное, бьющееся в последних припадках.
Однако, несмотря на это, что-то в глубине его сознания не позволяло ему сдаться. Это тепло, слабое и едва ощутимое, как луч надежды, напоминало ему, что где-то далеко ещё есть свет.
Уфир погруженный в свой мрак, внезапно почувствовал прикосновение. Его сердце замерло на мгновение, когда он услышал тихий, но знакомый голос Эстер, словно луч света в мрачной пустоте. Он обернулся, и перед ним внезапно возникла фигура, обрамленная светом, словно оазис в бесконечном океане тьмы. Эстер стояла перед ним, ее присутствие было нежным и успокаивающим, словно звезда в безмолвном небе.
— Эстер, мне страшно.
— Мне тоже, Уфир.
— Я уже мёртв? Теперь я тоже призрак?
— Мне больно это говорить…
— Скажи пожалуйста честно. Мне нужна честность.
— Я и сама не уверена, жив ты или мёртв. Всё зависит от тебя.
— В каком смысле?
— Ты хочешь жить, после всей лжи и потерь, которые ты испытал?
— Я… Не знаю…
— Подумай Уфир. Тебе есть ради чего жить или ты готов оставить мир живых навсегда?
— Я… Хочу защитить тех, кто остался.
— Тогда возьми себя в руки. Хватит кричать, плакать и сожалеть. Парки отдал за тебя жизнь, чтобы ты и дальше мог жить!
— Но… Мне страшно… Я хочу защитить близких, но я боюсь, что я не справлюсь.
— Чарли учил тебя бояться?
— Нет, он…
— Люпен когда-нибудь не верил в тебя?
— Он всегда был рядом…
— Дурак! Ты думаешь только о себе, забывая, что те, кто живы, хотят вновь увидеть тебя живым и невредимым!
— Но я ничего не могу сделать!
— Очнись!
Внезапно, перед ним возникло слабое свечение. Он пошел на свет, чувствуя, как холод отступает. Свет становился все ярче, и вот уже он окунулся в его теплоту. Уфир протянул руку к свету, надеясь найти в нем спасение, но, когда он дотронулся до него, все вокруг исчезло.