И они побрели, сливаясь с толпой поглощённой горем и отчаянием. Больница была переполнена, персонал не справлялся. Койки, каталки и раскладушки заполонив палаты и коридоры, располагались уже и в фойе. Белые халаты, то и дело суетливо мелькали среди разрозненной толпы. Телефон не переставал звонить, но свободных рук не хватало для того чтобы ответить всем. Родные как могли поддерживали пострадавших, в этом безумном хаосе уже н было места здравому смыслу.
– Тебе не зачем здесь оставаться – озираясь по сторонам, повернувшись к Гарри, из последних сил выдавил из себя Том, – я не маленький ребёнок и смогу о себе позаботиться, а ты, поскорее уезжай. Забери семью и отправляйтесь на север, там меньше людей и надеюсь ещё безопасно. У меня плохое предчувствие, а оно ещё меня никогда не подводило. – Фермер хлопнув парны по плечу начал пробираться через толпу ближе к стойки.
Том старался уйти как можно быстрее, скрыть от своего спасителя подступающие слёзы. Покрепче сжав руку, на которой уже начали выступать потемневшие вены, брёл в самую гущу развернувшегося ада, среди таких же несчастных, как и он сам. Не зная, что ждёт его впереди, но надежда в его груди ещё не умерла. Вглядываясь в каждое лицо искривлённое болью и отчаянием, он брёл, занять своё место в этой огромной очереди начала и края которой не было видно, пробиваясь к заветной стойки, где словно веретено крутилась молодая девушка, даже не понимающая что именно происходит сейчас вокруг неё.
В отличае от всех, суетившихся подобно пчелам в горящем улье, Том был спокоен. Он свято верил в то, что парень не оставит его семью в беде, а до себя, ему уже не было дела. Но голос раскатами грома раздавшейся у него за спиной заглушил все остальные, заставив его сердце сдаться.
– Том! – словно мелодия прозвучал любимый голос через толпу – Том! Том! – не унимался он, мужчина больше не мог сопротивляться этому зову.
Он обернулся, не в силах больше удерживать слёзы из последних сил побежал на этот призыв. Она стояла одна у дверей фойе, лёгкий ветерок, то и дело прорывавшейся в это уже пропахшее губительным смрадом помещение нежно трепал её темно русые волосы. Она звала его, та, которая посвятила ему лучшие годы своей жизни, родила детей и подарила истинное счастье, звала его в последний раз. Том подбежал к жене, нежно прижав её к своей груди. Они застыли в пожаре последних объятий, не замечая ни суеты царившей вокруг, ни вновь прибывающих пациентов окончательно занявших всё свободное пространство. Всё что происходило вокруг казалось не важным, словно этого и вовсе не было, была только любовь, Сара и Том, пятнадцать лет пролетели в мгновении счастья у них перед глазами. Дрожащей рукой он гладил растрепавшиеся волосы самого родного ему человечка, вдыхая их аромат, прижимая к груди со всей нежностью на которую только мог быть способен искорени любящий мужчина. В объятьях истиной любви как первый осенний снег, растворились все былые ссоры, в этих сердцах, слившихся в унисон, для них уже не оставалось места. И Том и Сара, инстинктивно чувствовали что прощаются, быть может навсегда, пытались растянуть эти мгновения как можно дольше. Время, словно застыло вокруг них, а они, преданно смотря в глаза друг-другу в последний раз любовались родными чертами, словно предчувствуя, что видятся в последний раз. Слёзы наполняли глаза обоих, прощание – разрезало одно сердце на две половинки, отдаваясь в нестерпимой душевной боли. Том не выдержал. В последний раз прижав к себе любимую, нежно прошептал ей на ухо.
– Тебе пора… – улыбка ложного спокойствия скользнула по его губам – дети уже слишком долго одни, тебе есть о ком позаботиться. – Обнимая еще сохранившее красоту её лицо, он убрал прядь волос со щеки, не сдержался и горячо поцеловал жену… – все! Уходи! Я разберусь тут сам, а потом найду тебя, где бы ты ни была…
Пробормотав последнюю фразу, давшуюся ему с особым трудом, Том раскрыл дверь, заботливо вытолкнул Сару наружу, подальше от всего этого. Поцеловав жену в затылок, прошептал ей на прощание три слова, которые она ждала от него всю их долгую совместную жизнь и слышала лишь однажды, когда подарила ему старшего сына. Сара поняла, что это конец, но дверь за ней закрылась. В истерике, поглотившей целиком всё её существо, она дёргала дверную ручку, но та не поддавалась. Том держал её из последних сил. Не в состоянии больше выносить муки прощания, повернув щеколду на двери, растворился в толпе. Сара упала на колени перед дверью, но в хаосе, царствующим за этими дверьми, её душевные муки не были замечены. Гарри, стоявший всё это время рядом, уже не мог выносить терзаний слабой женщины и поспешил поскорее успокоить её. А Том, продолжая наблюдать из толпы, утешал себя мыслью, что всё сделал правильно.