- А для остальных?
- Главное, чтобы никто не ограничивал вас и не нападал. Если будут смельчаки, им завидовать не станут.
- Хорошо. Делай.
Страж кивнул головой и что-то произнес, Сато почувствовал, что его понесло. Он как в тумане увидел себя на церемонии в первый день. За ним был обед. Затем второй день и так до момента, когда его руки держат чашу и он сияет. Он сиял, страждущие этого света все видели, а он видел их как в вакууме. После этого Тенаара не тревожили.
Странная штука, к Тенаару за последний год перестали лезть и навязываться. Его вообще пытались по возможности мало напрягать своим вниманием. Сам он делал дела, но окружение ходило вокруг на цыпочках и помалкивая. В данный же момент, даже супруги императора, и те приближались к нему только если было дело им данное для обработки. Словно вокруг Тенаара была стеклянная колба и никто не желал эту колбу сдвигать или разбивать. Можно сказать, его обходили стороной, хоть и выдавали все почести. Его приняли во власти, признали владыкой гарема и не сближались больше, чем этого требовал этикет.
Сато же…он был одинок. Ему и поговорить не с кем было. Шао это одно, но разговор с другом, это уже другое. И он задыхался во всем этом топком болоте. Задыхался. Хотел выдохнуть и не мог. Его с головой тянуло на самое дно. А еще сны, еще жажда, еще скандалы с любимым…
Этой ночью он не спал. Шао ушел к себе. У них опять был скандал. Шао его ревнует, бесится из-за приближенных мужчин и женщин. Сато его ревнует и бесится из-за теплого отношения к супругам. Они оба хороши, но остановиться и разрешить все проблемы, что зреют как снежный ком, увы не желают. Вот бывает упрямство, вот не дает гордость и жало эго. Вот и мучаются сами, да другим достается. В гостевой части Авдехта довольно интересные личности сейчас проживают и ревновать есть с чего. Сато же не понимает, так как ничего такого не испытывает к этой стае голодных до внимания высшей власти господ и дам. А Шао не понимает его психов, так как уверяет, что никакого "теплого" отношения к женам у него нет. Тупик.
Он закусил губу и перед глазами всплыло лицо этого мальчика. Опять. Завтра с раннего утра у них начало недели торговых соглашений и надо быть свежим, с чистыми мыслями, а у него опять это наваждение! Зарычав, он ощутил что сильно возбужден. Уже год он видит его в своих снах, замечает его на прогулке, и вообще крутит головой во все стороны в попытке увидеть. И при этом ничего кроме похоти не испытывает, сопротивляется этой самой похоти, но начинает сдаваться - в душевой он мастурбирует представляя, как берет его сзади.
Сглотнув, сел на постели, свесил ноги. Навязчивая идея была настолько навязчивой, что он ничего больше не видел, не слышал и не ощущал.
…сломался…
…поддался…
Найди его, найди свой приз, родич!
Его тянуло со страшной силой попробовать этого сладкого котенка. Медленно встав, как в тумане, накинул на себя халат, взял из тумбы у кровати синий пузырек, запас изделий, выдохнул силу, что увеличила пространство его веяния. Под халатом засияло ровное полотно нанесенной печати. Все пять. Он принял все пять печатей и глядя мутными глазами перед собой сказал:
- Спи.
Где-то за дверью дернулся Руанд и тут же моментально осел на пол засыпая. Стражи-тени последовали за ним. Два дуаши, что были в его покоях последние несколько дней, мирно заснули, не издав ни звука. Сато же облизнул губы, пошатываясь, словно пьяный, побрел в сторону выхода из спальни, словно привязанный на ниточке. Взятые предметы из тумбы положил в карман и безвольно опустил руки, бредя вперед. У него практически закрылись глаза, лишь едва приоткрываясь, а все вокруг плыло, но он четко шел в сторону выхода.
Выдохнув второй раз, волна его веяния распространилась на все здание, накрывая всех мирным сном или ступором без запоминания увиденного. Плавно повернув дверную ручку, он пожелал очутиться на первом этаже и переступая порог, оказался сразу на улице.
Мурлыкнув, облизнул губы и нежно произнес:
- Котик, иди сюда. - И его слова полетели в сторону желанного тела, навеянного навязчивой идеей обладания, сам же направился в сад, к беседке, которую накануне обновили на подушки, оставляя прикрытую густой растительностью.
- Котик, иди сюда мой сладкий, - позвал Сато шепотом, а волна зова увеличилась и наткнулась на отклик. - Да, котенок, да, иди ко мне.
Волна зова сфокусировалась на одном единственном отклике по всем параметрам памяти - кудрявый, светловолосый, пухлые губки, стройное тело. И с каждой секундой это тело становилось все ближе и ближе. Зов усилился и тело стремительно нарастило скорость. Сато, за время приближения желанного тела к своей персоне, дошел до беседки и замер в ожидании, едва покачиваясь, как в трансе шепча слова призыва.