— Есть и другие странности, — отозвалась герцогиня. — Чего ты хочешь? Убить его? — кивнула на Мальчика. — Прошу. Я что-то действительно не в настроении.
От сильной затяжки трубка загорелась в руке Эрлота и в один миг обратилась в ничто. Выдохнув дым, он исчез. Атсама вздрогнула — перед носом хлопнули кожистые крылья.
— Необычный мальчик. — Эрлот склонился над жертвой. — Говорят, ты прорицаешь. Предскажи мне будущее, не бойся.
— Мне нечего бояться, — услышала Атсама спокойный голос. — Не смертью ли пугаешь? Не болью ли грозишь? А будущее вижу, и смерть твою, правитель. Ты в ужасе погибнешь, какого и не знал. Увидишь перед смертью немыслимое чудо, и, может, вспомнишь даже слова мои тогда.
Атсама закрыла глаза. Зачем он несет эту чушь? Лучше бы молчал или молил о пощаде.
— Значит, только великое чудо сможет меня уничтожить? — кивнул Эрлот. — Благодарю за комплимент, храбрый прорицатель. Должно быть, тебе интересно знать, думает ли моя игрушка о тебе? Постоянно. Хоть и пытается скрывать. Но вот слез она не скроет. Сегодня вечером она лишится очень многого, а я с нетерпением жду возможности услышать ее рыдания. До каких же пор можно терзать человеческое сердце? Вот что мне интересно во всей этой истории. Но с тобой, малыш, мне скучно. В тебе нет ни страха, ни боли. Наверное, ты думал, меня это напугает… Разочарую. Ты все равно послужишь инструментом. Ты — моя свирель, на которой я сыграю симфонию тьмы.
Говоря, Эрлот отходил от Мальчика. Его лицо поднялось к небу, на бледных губах, озаренных луной, поселилась улыбка.
— И смерть моя послужит королю, — со смешком сказал Мальчик. Тут же его тон сменился: — Прошу, господин, скажите ей, что я люблю ее. Что умер, вспоминая ее лицо.
Эрлот рассмеялся:
— Клянусь, я бы обратил этого дерзкого гаденыша, но он ведь не примет дара!
Эрлот повернулся к Атсаме. С мальчиком он больше не говорил, будто тот уже был мертв, будто и весь разговор с ним умер.
— Нет, Атсама, я не убью его. Я всего лишь расскажу тебе историю, о которой ты просила.
— Ничего я не просила!
— О, ты просто забыла. Это о принцессе. Ну, Варготос, Кастилос… Вспоминаешь? Почему-то мне кажется, что, пока я буду говорить, к тебе вернется аппетит. Уже сейчас твои глаза чернеют. Но мы не спешим. У вампиров есть вечность, не так ли?
Эрлот вновь уселся на бревно, спрятав руки в карманы.
— Было утро, — послышался громкий его шепот. — И был день. Солнце всходило так быстро…
Принцесса не могла пошевелиться. Руки Эрлота, сжавшие горло и запястья, казались ерундой по сравнению с тем, что сковало ее изнутри. Она смотрела в глаза Кастилосу, который стоял, несмотря на чудовищную рану и слабо сочащуюся кровь. Он покачивался, с трудом удерживая равновесие, но взгляд прояснился. За пропавшей пеленой не было больше надежной стены, на которую И привыкла опираться. Там разверзлась пропасть.
— Если убьешь ее — умрешь здесь же, — медленно сказал Кастилос. — Я смогу сжечь нас обоих, не сомневайся.
— Нет, Кастилос, ты так ничего и не понял, — покачал головой Эрлот. — Ты пытаешься переложить решение на меня. Думаешь, сейчас ты будешь тянуть время, смотреть на меня ненавидящим взглядом, а я разозлюсь и прикончу девчонку. И, вроде как, это будет мое решение, а ты — пострадавший безвинно герой, который, к тому же, торжественно сожжет себя вместе со мной. Ты уже видишь памятник, который воздвигнут тебе люди по приказу графа Ливирро. Что там будет? Ты, высотой с пирамиду, гордо смотришь в сторону Реки? Или ты, преклонивший колено над трупом прекрасной принцессы Ирабиль Виллеран? Что бы ни было — уверен, это очень красиво. Но нет, я тебе такого подарка не сделаю. Тебе придется выбирать здесь и сейчас. Самому. Кто останется жить? Она? — Палец Эрлота холодным червем скользнул по щеке принцессы. — Или они? — Кивок в сторону людей.
Кастилос обратил взгляд в толпу. Ирабиль посмотрела на лица людей и задрожала. Их лица умоляли, боялись, но… не сомневались. Ни один взгляд не выражал сомнения в том, что спасение рядом. Как может кто-то в здравом уме выбрать одного человека, обрекая на смерть город?
Странное, обездвиживающее спокойствие пришло, разлилось по телу. Не замечая слез, И зажмурилась. Ледяная хватка смерти все сильнее. Если бы остановить сердце один-единственный раз. Не для того чтобы стать вампиром, но чтобы умереть — самой, по собственному выбору, лишить эту притаившуюся сзади тварь удовольствия вершить ее судьбу. Но нет, сердце лишь сильнее колотится, не унять его и не остановить.