Следующее, что его поразило — люди. Много людей. Гораздо больше, чем за всю жизнь видел Сардат. Мужчины и женщины, легко — а последние даже, на его взгляд, неприлично — одетые, бродили среди посадок, нагибались, что-то выдергивали. Уже слышались разговоры, смех, крики, да как-то непохоже было, что кто-то здесь так уж страдает.
И, наконец, третье. Вдалеке, там, куда вела, змеясь между пригорками, дорога, распластался город. В небольшой низине, как и большинство вампирских городов, Туриудс напоминал каменную черепаху с покрытым наростами панцирем. Самый большой нарост — посередине. Похожая на скалу башня возвышалась над городом, отбрасывая тень на домишки поменьше — тоже каменные. А между домиками сновали мелкие букашки. Сардат не сразу понял, что видит только людей. Или вампиров? Отсюда не понять.
В сердце нехорошо екнуло. Сардат мигом вообразил, сколько тут всего живет народу. А сколько среди них вампиров — этого даже примерно посчитать не отважился. Как-то сразу затрещал по швам тайно лелеемый план: перебить, поднатужившись, всех кровососов и спасти людей. Собственно, трещать он начал еще с тех пор как Аммит заявил, что партизан стерегут настоящие вампиры и отказался вступать с ними в бой без крайней необходимости. Аммит не уверен в победе — а на его стороне возраст и мудрость. Да и как сбросить со счета этих людей, что, веселясь, дергают сорняки под пристальным взглядом вампира?
Собственно, вампир, сидящий под раскидистым деревом, смотрел уже не на вверенных ему людей, а на проезжавшую мимо повозку. Смотрел широко раскрытыми глуповатыми глазами, переводя взгляд с Аммита на Сардата и обратно.
Поначалу Сардат не понял, чем вызвано такое внимание, потом дошло — сердце-то остановилось. В какой только момент — неизвестно. То же, очевидно, произошло с Аммитом. Во всяком случае, волосы его опять потемнели, а борода почти исчезла, превратившись в щетину.
— Это ведь стада барона Модора? — поинтересовался Аммит.
На него никто уже не смотрел, и метаморфозы остались незамеченными. Вампир, что сидел в повозке, зевая, разглядывал людей и пропустил вопрос мимо ушей. Ответил тот, что правил:
— Угадал. А вот это — пастух над ними. Самый важный тут, уважаемый. Эй, Рэнт! — Он помахал сидящему под деревом вампиру. — Как служба?
Рэнт в ответ поднял руку, да так и замер, потому что в этот момент Аммит поднялся на ноги.
— Тут останови, — бросил он. — А то лошадь понесет с испугу. Сардат, родной, если хочешь помогать — смотри внимательно.
Возница повернул голову и раскрыл рот. Аммит схватил за плечи того, что оставался в повозке, рывком поставил напротив себя и одним движением поменял местами лицо и затылок. Отвратительный хруст, Сардата чуть не вырвало, хотя сам же — правда, в пылу битвы — сворачивал шеи вампирам.
Рука конвоира, успевшая метнуться к эфесу висящего на поясе меча, безжизненно повисла, тело мешком свалилось с повозки; возница натянул поводья; люди с криком прянули в разные стороны — далеко, правда, не побежали, косились на Рэнта, который все сидел с поднятой рукой. Теперь этот жест, видимо, успокаивал и останавливал людей.
«Стада барона Модора», — подумал Сардат, и та самая ярость, что гнала его к Реке, пробудилась в безмолвном сердце.
— Вы… — сделал глупость возница, попытавшись заговорить вместо того чтобы ударить.
Сардат бросился вперед. Вложил в удар всю массу тела — каблук врезался в обескураженное лицо вампира. Что-то хрустнуло вновь — нос или вовсе череп — и вампир, охнув, свалился на землю. Сардат перепрыгнул через борт. Лошадь, не сразу сообразившая, что от нее требовалось, сделала еще несколько шагов, колеса повозки — сначала одно, потом другое — перекатились через пытавшегося подняться вампира. Лишь оставив его позади, кобылка, видно, почуяла подозрительную легкость повозки, остановилась и тихо заржала.
— Нравится? — прошипел Сардат, врезав жертве по ребрам. Вампир подлетел на добрых полметра и упал, чтобы тут же получить еще один удар. — Нравится, выродок? На, жри. Наслаждайся. Привык с людьми воевать?
— Сардат! — резко окликнул его Аммит. — Хватит дурака валять. Забери у него оружие и слушай меня.
Сардат решил для разнообразия подчиниться. Нагнувшись, сорвал с вампира пояс расшитый золотом. В ножнах оказался недлинный меч, на другой стороне — кинжал. И от того, и от другого явственно веяло холодком. Хорошо. Сгодится. Памятуя о своем внешнем виде, Сардат подпоясываться не стал, перебросил пояс через плечо и наградил обезоруженного еще одним пинком, на этот раз точно покрушив основательно ребра.