— Два-три маленьких глоточка. Остальное — за едой. Иначе плохо станет. Раньше не пила?
— Однажды. — Ирабиль содрогнулась, вспомнив пойло, которое Сардат называл «корчмой».
— Учись слушать тело. Ничего не ешь и не пей, не подумав. А лучше не ешь и не пей без меня.
Принцесса подняла кружку, поймала взгляд Кастилоса. Тот усмехнулся — кружка дрожала в вытянутой ручонке.
— За победу? — спросил он.
— За нас, — одними губами произнесла Ирабиль. — За всех нас.
Один, два, три глотка. Кастилос отобрал кружку.
— Сказал ведь…
— Оно вкусное!
Она воскликнула слишком громко, в другом конце зала рассмеялись.
— Слышь, хозяин? — Пьяный голос. — Ставлю две монеты, никто еще так про твое ссанье не говорил.
— Нет у тебя двух монет, отребье, — отозвался хозяин из-за стойки. — Допивай и выметайся.
Кастилоса эта перебранка рассмешила, а вот И смутилась, покраснела.
— Не слушай их, — посоветовал Кастилос. — То, что люди говорят, не имеет смысла. Смотри, что они делают, и не поворачивайся спиной.
— Эта ерунда не очень помогла. — Принцесса тряхнула косой. Непривычное сооружение мешается. Будто палка из головы торчит.
— Эта ерунда должна помочь нам избежать совершенно дурацких вопросов, — пояснил Кастилос, пригубив вина. — Таких, на которые ты бы ответила, не подумав. Но если готова выйти за меня — я не против.
— Кружкой в лоб стукну! — пригрозила Ирабиль.
Кастилос засмеялся.
— Ладно тебе. Улыбнись, что ли. После всего — мы живы и знаем, что живы остальные. Не горюй, принцесса.
Ответить И не успела. Мальчишка-прислужник поставил перед ней миску с дымящейся похлебкой. Схватив ложку, принцесса набросилась на еду. В целом мире не сыскать кушанья вкуснее!
Кастилос, улыбаясь, наблюдал за ней, пока что-то не заставило его помрачнеть.
— Жаль, что так вышло, — сказал он. — Я про Варготос. В те дни, когда я гостил здесь, город процветал. Никакой стены не было, а люди вели себя прилично. Ты встречала графа Ливирро?
Ирабиль кивнула.
— Почему ты думаешь, что он поможет? — Она говорила с набитым ртом, но Кастилос понял.
— А что, похоже, будто все эти люди живут в бараках?
Миска опустела. Принцесса огляделась. Народу все меньше, многие уснули. Слуги их расталкивают. Кто знает, как выглядят люди, живущие в бараках? Наверное, все же не так…
— За комнату с меня содрали две монеты, — сказал Кастилос.
Принцесса вздрогнула, поняв сразу две вещи. Во-первых, если золото в ходу, значит, жизнь идет по-прежнему. А во-вторых…
— Мы что, в одной комнате будем?
— Там две кровати, не волнуйся.
— Но…
— И, — сказал Кастилос, глядя принцессе в глаза. — Ты думаешь, я тебя оставлю одну? Лучше ты будешь стесняться меня и ненавидеть, чем… Что-либо другое.
С мрачным выражением лица Ирабиль подняла миску. Кастилос откинулся на спинку стула.
— Эй, за стойкой! — крикнул он. — Повтори-ка своего знаменитого супа.
— В проживание только один ужин включен, никаких добавок, — откликнулся хозяин.
— Все так. Один ужин на две персоны. Миска была одна. Считать-то умеешь? Могу научить, начну с ребер.
— Язык придержи, сопляк, — проворчал хозяин, оторвавшись, наконец, от стула. — Щас все будет.
— Хлеба захвати.
— А шел бы ты…
Хозяин скрылся в дверях кухни. Видимо, вечерами здесь у прислуги хватало забот.
— А почему не скажешь, что ты — вампир? — спросила Ирабиль. — Он бы не вел себя так.
— Я не для того принял дар и дошел до Алой Реки, чтобы мне в кабаках ноги целовали.
— Зачем тогда? — заинтересовалась Ирабиль.
— Много будешь знать — скоро состаришься, — улыбнулся Кастилос и щелкнул принцессу по носу. — Кстати, у людей быстро появляются морщины, если они так хмурятся. Появляются и остаются навсегда.
«Морщины!» — ужаснулась Ирабиль. Она сразу же улыбнулась, несмотря на то, что захотелось плакать. Увидев ее гримаску. Кастилос покатился со смеху.
— Да, — воскликнул он. — Теперь я их всех понимаю.
— Кого? — снова нахмурилась Ирабиль.
— Левмира, Аммита — всех. Тебя либо сразу обожать больше жизни, либо пристукнуть с первого взгляда хочется.
Не обращая внимания на горящие щеки (не то от вина, не то от смущения), И сказала мрачным голосом:
— Не пристукнул ведь.
Из замешательства Кастилоса вывела тарелка с куриным окорочком и картофельным пюре, опустившаяся на стол. Принцесса и Кастилос подняли головы. Высокий парень лет двадцати, с благородными чертами лица, отнюдь не походил на прислугу. Темно-синие глаза посмотрели на И, на Кастилоса.