- Всё, всё, расходимся. - Алексей Николаевич поднял руки, показывая, что сдается. - Ухожу. А то Верка домой не пустит, - пошутил Алексей Николаевич. Он встал и по-шел к выходу. На столе осталась недопитая бутылка водки.
- Кстати, - уже у порога сказал Алексей Николаевич, обращаясь к Виталию Юрьевичу. - Ни в одной стране ин-теллигенты не натворили так много бед, как в России. Они раскачали лодку в XIX веке.
- Зато лучшие представители интеллигенции сделали для России много, - не остался в долгу Виталий Юрьевич.
- Леш! - Ольга Алексеевна укоризненно посмотрела на Алексея Николаевича.
- Всё, всё, - Алексей Николаев прижал руки к груди. - Оль, надумаете, ждем. Тогда, если что, позвоните, - напом-нил Алексей Николаевич.
- Да я уж Вере сказала. Сегодня никуда не пойдем. Давайте в следующий раз.
На том и расстались.
Глава 9
Автобус был переполнен и те полчаса, которые они ехали на дачу, им приходилось стоять, тесно прижавшись друг к другу. Рюкзак и сумка на колесах лежали в ногах и мешали менять позу. Время от времени Виталий Юрьевич перемещал тяжесть тела с одной ноги на другую, менял руки, держась за ручку кресла, у которого они стояли, и считал минуты, которые медленно текли, наглядно под-тверждая теорию относительности. В летний сезон они с Ольгой Алексеевной старались уехать ближе к вечеру, ко-гда дачный народ уже возвращался в город, и автобусы в сторону дач шли полупустыми. Но сегодня им нужно было зайти к своим деревенским знакомым с утра, чтобы застать их трезвыми, пока похмелка не переросла в новый запой.
Автобус, наконец, вкатился в деревню и остановился у сельмага. Народ вывалил наружу и, растянувшись цепоч-кой, потопал по лужам, скользя по грязи. Виталий Юрье-вич с Ольгой Алексеевной пошли назад по шоссе к жилью своих знакомых.
Два дома стояли рядом на отшибе. Небольшой домик Николая со стенами, обитыми фанерой, и с крышей в за-платах толи, стоял почти вплотную к изгороди, составлен-ной из спинок железных кроватей, листов ржавого железа, металлических пластинок, выброшенных в металлолом по-сле отштампованных из них форм, и каких-то еще железяк, попавших под руку.
Они открыли калитку, подняв ее и отведя в сторону, потому что калитка не висела на петлях, а стояла на земле, прикрученная к столбу проволокой, и столкнулись лицом к лицу с Татьяной, сожительницей Николая.
- Юрьич! - обрадовалась Татьяна. - Ольга Алексеев-на!
И зашептала, испуганно оглядываясь на двери:
- Колька совсем рехнулся. Неделю пьет без продыху. Хоть бы вы ему, Юрьич, сказали. Вас он послушается. Буянит, дерется. Вон, в стекло кастрюлей запустил.
Действительно, одно окно было заткнуто подушкой, и она пузом торчала из створки. Они зашли в дом.
- Здорово, Юрьич! - осклабился в улыбке Николай, показывая щербатый рот. - А я думаю, зайдет или нет. А ты зашел, значит. Молодец.
- Николай уже успел похмелиться и находился в доб-ром расположении духа. Подбородок его был стесан, нос разбит, а нижняя губа припухла.
- Где это тебя угораздило? - сочувственно спросил Виталий Юрьевич.
- Да ерунда, землю пахал! - хохотнул Николай.
- Ночью в уборную пьяный вставал. Так от кровати до дверей летел, - выдала Татьяна.
- Цыц! Поговори у меня! Ну-ка, сгинь с глаз! - при-крикнул Николай, и Татьяна, что-то ворча невнятно, скры-лась в комнате. - Садись, Юрьич. Ольга Алексеевна.
Николай сидел на разбитом топчане, застеленном тряпьем. Это было подобие кухни, потому что напротив топчана стояла печь с двумя конфорками, а у самых дверей - колченогий стол, застеленный рваной клеенкой. С об-шарпанных стен свисали клочья обоев. На полу валялись окурки. Кроме кухни со спальным местом была еще одна, сравнительно большая комната, где располагалась допо-топная полутораспальная железная кровать, стоял засален-ный диван, два стула и черно-белый ламповый телевизор 'Рекорд', который, как ни странно, еще работал.
- Чего надо сделать, Юрьич? Ты говори. Для тебя сде-лаю... Только, если по земле. Ты знаешь. А если по желез-кам, то к Юрке, - с пьяным задором, стараясь быть внуши-тельным, пообещал Николай.
- По земле, Коль! Надо поставить столбы для изгоро-ди. А то лежат в сарае уже года три, ржавеют. Да как бы ни поворовали. И одну соточку вскопать нужно.
- Сделаем, Юрьич! Но не сегодня. Сегодня не могу. Сегодня я еще гуляю.
- А ты всю неделю гуляешь! - высунулась из комнаты Татьяна. - Я его уже боюсь, Юрьич. Он ночью просыпает-ся и, если самогонки не осталось, кричит, скрипит зубами и бьется об пол. Лихует!
- Брысь, отсюдова! Смойся с глаз, сказал, - снова цыкнул на Татьяну Николай. - Сама жрешь не меньше мое-го.
- Во, дурак, - возмутилась Татьяна. - Я выпью, так знаю свою меру, а ночью, тебя, бесстыдника, караулю, чтоб не сдох.
Татьяна опять скрылась в комнате.
- Ты, Николай, все же как-нибудь с этим делом полег-че, - счел необходимым заметить Виталий Юрьевич.- Ну, хоть перерыв делай, что-ли, если совсем без этого не мо-жешь... Так ведь и помрешь, не заметишь.
- И помру, - серьезно сказал Николай. - У нас в де-ревне каждый год от водки помирают... А кому я нужен, Юрьич? Я же сирота горькая. Вот Танька только и жалеет, - на глазах Николая появилась пьяная слеза. Он немного помолчал, жалея себя, и вдруг весело заключил. - Да и Таньке я на хер не нужен.
Ольга Алексеевна смущенно опустила глаза.
- Здесь, Юрьич, скажу тебе, по пьяни чего только не бывает. В марте, шоссейка уже подсохла, Сенька, бабки Тони сын, на той стороне дороги живет, ты у нее в про-шлом году молоко покупал. Так вот, Сенька и Толян, этого ты не знаешь, он из Грачевки, выпили и заспорили, кто первый свернет на мотоцикле. Ночью разъехались и на-встречу друг другу на всей скорости.
- И что же? - нервно спросила Ольга Алексеевна и, предугадывая ответ, покрылась, как от озноба, мурашками.
- Никто не свернул, - довольно заключил Николай. - Лоб в лоб, и оба насмерть.
- Господи, что ж мы за дураки такие? - покачала го-ловой Ольга Алексеевна.
- То-то, я смотрю, на столбе венок висит, - вспомнил Виталий Юрьевич. - Молодые ребята-то?
- Да и одному и другому в армию идти... А Ваську, Юрьич, помнишь? Мы с ним тебе помогали фундамент за-ливать.
- Помню, конечно, помню, - кивнул Виталий Юрье-вич.
- Помер зимой. Не проснулся.
- Он же с тобой где-то одного возраста, - сказал Вита-лий Юрьевич.
- Моложе на год.
- Вот видишь, Николай. Сам понимаешь все. Останав-ливайся, выходи из этого. Давай-ка завтра приходи с утра. Мы сегодня с ночевкой. Ольга Алексеевна обед пригото-вит.
- Приду, о чем разговор? Завтра, как штык. Только, Юрьич, - Николай замялся. - Это. У тебя нет ничего с со-бой?
- С собой нет. На даче есть, - развел руками Виталий Юрьевич.
- Ну, тогда, Юрьич, дай две тыщи рублей. Завтра рас-считаемся.
- Коля, - попробовала направить мужика на путь ис-тинный Ольга Алексеевна. - Ты сейчас опять заведешься, а завтра голова болеть будет, похмеляться начнешь.
- Похмелюсь я обязательно, - заверил Николай. - Без этого я работать не смогу. Но вы, Ольга Алексеевна, будь-те спокойны. Я завтра все вам сделаю.
Виталий Юрьевич вынул из кармана деньги и дал Ни-колаю две тысячи рублей.
- Коля, ты помнишь, какой ты был, когда из армии вернулся? Мы тогда с тобой познакомились. Здоровый, красивый.
- Это после Чечни? - усмехнулся Николай. - Эх, Юрьич, нашел, что вспомнить. Это как в школе учили: 'дела давно минувших дней'
Лицо Николая стало серьезным, и он посмотрел на Виталия Юрьевича неожиданно трезвым взглядом.
- А пошли они все на ...
И он грязно выругался так, что Ольга Алексеевна от неожиданности вздрогнула и покраснела. И было в этом мате такое безнадежное отчаяние и правда, которой он за-клеймил кого-то, кого считал виноватым во всей своей пропащей жизни, что ни Виталий Юрьевич, ни Ольга Алексеевна не осмелились сделать какое-либо замечание своему деревенскому приятелю, считая это бестактным со своей стороны.