- Да-а! Русский человек всегда хотел свободы и меч-тал о ней. Но эта его свобода была мифической. А вот да-ли нам свободу реальную, а мы теперь не знает, что с ней делать, она пугает нас и ставит в тупик. Мы растерялись. И оказалось, что реальная свобода нам не так уж и нужна.
Николай Викторович поправил очки, внимательно по-смотрел на Виталия Юрьевича, хотел что-то добавить, но в дверь просунулась голова.
- Можно?
В комнату вошел невысокий плотный мужик с чуть вьющимися черными волосами и смуглым лицом. На нем был темный костюм и красная рубашка без галстука с рас-стегнутой верхней пуговицей.
- Цыган, что ли? - мелькнуло в голове Виталия Юрье-вича.
- Вызывали, Николай Викторович?
- Проходите, Тофик Бахрамович, - пригласил зам гу-бернатора.
'Азербайджанец', - решил Виталий Юрьевич.
- Вот тут в дачном кооперативе 'Отрада' электропро-вода срезали. Сможете помочь?
- Помилуйте, Николай Викторович. Вы ведь знаете, какие убытки понесли электросети от этих краж? Убытков, если считать ремонтно-восстановительные работы, почти на два миллиона рублей. Нам хотя бы с основными объек-тами справиться.
- Видите, Виталий Юрьевич? - развел руками зам гу-бернатора. - Вот такие дела!
- Вижу! - буркнул Виталий Юрьевич. - Извините, зря приходил, только время у вас отнял.
- Ну, почему же зря? - улыбнулся Николай Викторо-вич. - По крайней мере, теперь вы не понаслышке знаете наши проблемы. Мне жаль, что я не смог вам помочь. Но все же хочу на прощанье осветить проблему, как я ее вижу. Электропровода - это собственность вашего садоводческо-го общества, а собственность надо охранять.
- Как ее охранять? Зимой и ранней весной никого в дачном поселке нет. Да и как уследишь? Воры все наши передвижения лучше нас самих знают.
- Нанимайте охрану, демонтируйте на зимний период линию. А как вы хотели? Пора от иждивенчества перехо-дить на продуктивное отношение к жизни.
Николай Викторович устало откинулся на спинку стула и посмотрел на часы.
- Все, Виталий Юрьевич. Рад был познакомиться с вами. Еще раз извините, что не смог помочь. Рад бы, да не всесилен. Приказать не могу, сами понимаете. Не старые времена.
Зам губернатора как-то криво усмехнулся и развел руками. И непонятно было, то ли он сожалеет о старых временах, то ли нет.
'Из коммунистов, - отметил про себя Виталий Юрье-вич. - Из тех, кто перестроился'.
Глава 34
Как-то ближе к осени позвонила Лена и радостно со-общила, что через месяц прилетает Реваз и что они вместе с Дадошкой, наконец, тоже уедут в Америку.
Вечером Лена зашла к Миле. Катя делала уроки в сво-ей комнате, Владимир Сергеевич как всегда работал за компьютером в их спальне, которая днем служила кабине-том, и подруги сидели на кухне вдвоем, пили чай с печень-ем, обсуждали предстоящий отъезд, но теперь у Лены ра-дость сменилась смутным ощущением тревоги. Это чувст-во передалось Миле, ей было грустно, она, как могла, уте-шала подругу, пытаясь развеселить ее, но кончилось тем, что они обе расплакались.
- Ну, в конце концов, ты едешь не на пустое место, - говорила Мила. - Там уже все обустроено, есть жилье, и заработок у Реваза для начала вполне приличный. Хуже, чем здесь, не будет.
- Да я все понимаю, - соглашалась Лена. - Но это ведь за тридевять земель. А здесь мама остается, вы.
- Лен, несколько часов лета - это не за тридевять зе-мель. Мы до Москвы с тобой шесть часов поездом едем. А маму твою мы не оставим, не беспокойся. Да и потом, она тоже, может быть, позже захочет к вам переехать.
- Да-а! - ревела Лена. - Знаешь, сколько стоит слетать в Америку? А вдвоем?
- Подумаешь. С американскими деньгами раз в год можно и на родину слетать! Да о чем мы говорим? - за-смеялась Мила. - У тебя до отъезда еще целый месяц. Чего раньше времени расстраиваться?
Через несколько дней все вошло в привычное русло. Ощущение тревоги прошло, и ожидание утратило напря-женность первых дней. Лена свыклась с мыслью, что она уезжает и что это неизбежность, от которой не убежишь и не спрячешься, но сердце иногда вдруг начинало щемить от неясной тоски, и тоска эта разливается горечью по всем клеточкам так, что хоть вой; но потом ничего, отпускало, уступая место рассудку. И тогда снова, теперь уже с не-терпеливым и сладким ожиданием, она начинала считать дни до приезда Реваза.
Месяц прошел, и наступило утро, когда Реваз позво-нил из Москвы, а к вечеру уже обнимал Лену и сына. Вы-яснилось, что у них до отъезда еще целая неделя, и счаст-ливая Лена порхала бабочкой вокруг мужа, забыв все свои тревоги, одолевавшие ее, словно приступы мигрени.
На следующий день Лена с Ревазом и Мила с Влади-миром Сергеевичем вчетвером сидели в Лениной квартире за столом. Мила принесла свой фирменный пражский торт, и он украшал незамысловатый, наскоро собранный стол, хотя и выпивки и закуски хватало. Здесь не было котлет, салата Оливье, винегрета и холодца, но стояли в открытых банках шпроты, на тарелках лежала аппетитно нарезанная буженина, желтела прозрачными ломтиками севрюга, ро-зовели кружочки копченой колбасы на тарелке, салат из свежих помидоров и огурцов утопал в майонезе, и целая картошка исходила паром, вызывая аппетит неповтори-мым, только ей присущим запахом и провоцируя чувство голода даже у сытого человека. Бутылка дорогого коньяка и бутылка 'Хванчкары' часовыми застыли над всем этим великолепием.
- Ну, Реваз, рассказывай, как ты там? - сказал Влади-мир Сергеевич, когда выпили по рюмке и закусили.
- Да что рассказывать? Ты все знаешь. Я и Ленке, и вам звонил. Привыкаю потихоньку. - Реваз выглядел уста-лым, но улыбался, и видно было по всему, что ему хорошо в кругу друзей, и он рад застолью.
- По телефону много не расскажешь, - возразила Ми-ла. - Правда, Реваз, интересно же узнать, как там в Амери-ке, от живого человека, а не из газет.
- Ну, вот говорят, что русские похожи на американ-цев. В них тоже есть некая бесшабашность в характере, что роднит их с русскими. Это так? - Владимир Сергеевич от-ложил в сторону вилку и, скрестив руки на груди, пригото-вился слушать.
- Нет, не так. Лично я ничего бесшабашного в амери-канцах не заметил. Разумный авантюризм, может быть. А то, что ты называешь бесшабашностью, скорее всего, чис-то внешнее и обманчивое, от желания показать свою со-стоятельность, что все идет 'О'кей'. Первое, что бросается в глаза, когда приезжаешь в Америку, это то, что все улы-баются. В России внешне люди мрачные и хмурые, а аме-риканцы улыбаются. И, знаете, меня это скоро стало раз-дражать. Так и подмывало подойти и сказать: 'Что ж ты, гад, лыбишься без причины?'
Лена с Милой рассмеялись.
- Я заметила, что ты уже тоже улыбаешься ни с того ни с сего, - заметила Мила.
- С волками жить - по-волчьи выть! - пошутила Лена.
- Ну-ну, ты про волков поосторожней! Это теперь то-же моя стая, и мне нужно учиться быть американцем, - по-лушутливо полусерьезно сказал Реваз. Он подцепил вил-кой ломтик ветчины и стал жевать.
- Давайте-ка еще выпьем, - предложила Лена, и Реваз взял коньяк и стал разливать по рюмкам.
- Американцы в отличие от русских никогда не жалу-ются и не делятся своими неприятностями с соседями и знакомыми. И если в России на вопрос 'Как дела?', тебе выложат все, что только возможно, а на вопрос о здоровье перечислят весь букет своих заболеваний, то американец коротко ответит, что дела идут хорошо, а здоровье отлич-ное. Американец будет демонстрировать хорошее настрое-ние независимо от того, как на самом деле обстоят его лич-ные дела.
- Это понятно, - сказал Владимир Сергеевич, - потому что от того, как преподнесет себя человек, зависит отно-шение к нему окружающих и, главное, работодателя.
- Да, - согласился Реваз. - Американцы считают, что, прежде всего, внешность открывает любые двери. Поэтому они так широко пользуются дезодорантами, духами, мят-ными таблетками, следят за зубами, ногтями и, кстати, душ принимают ежедневно. По статистике, красивые люди за-рабатывают на 5% больше.