Генерал говорил серьезно, и голос его звучал властно и резко. Мила подумала о том, что подчиненные, наверно, испытывают не очень приятные минуты, когда стоят перед ним в этом кабинете.
- Логично, - согласилась Мила. - Спасибо, Леонид Васильевич. Я тронута. И уж поверьте, если я буду рабо-тать у вас, то с моей стороны никаких интриг не будет. Это исключено, потому что я на это не способна. У нас в семье в почете другие ценности.
- Не сомневайтесь, о ваших родителях, а также о ро-дителях ваших родителей мне тоже все известно, - усмех-нулся Леонид Васильевич.
- Когда я должна дать ответ? - спросила Мила, нис-колько не сомневаясь в осведомленности генерала мили-ции.
- Чем быстрее, тем лучше, но по обстоятельствам.
На этом разговор закончился...
- Смотри сама! - сказал Владимир Сергеевич Миле, когда она передала ему во всех подробностях свой разго-вор с генералом.- Лично я, не вижу никаких причин, чтобы отказываться. Предложение хорошее, перспективное. Да может быть будет и лучше, если мы работать будем не вместе.
- Ага-а! Хочешь избавиться от меня, чтобы не пута-лась под ногами, когда тебя будут охмурять молоденькие студентки? - смеясь, сказала Мила, целуя Владимира Сер-геевича в щеку.
- А как же! - подхватил шутливый тон жены Влади-мир Сергеевич. - Мне лишние глаза не нужны.
Владимир Сергеевич подхватил Милу за талию и чуть приподнял над полом.
- Ты что, увидят! - Мила испуганно посмотрела в сто-рону дверей деканата, где никого не было...
Глава 37
Новый год принес сенсацию. Российский президент сложил с себя полномочия руководителя страны. В мире с грустью восприняли это событие. Закончился значимый исторический период российской и мировой истории.
Двадцать первый век Анохины встречали вдвоем. Мила с Катей на целую неделю улетели к Владимиру Сер-геевичу в Мюнхен, где он с октября читал курс лекций по экономике. Конечно, проще было бы ему самому приехать на Новый Год к себе, в Россию, но Миле, которая никогда не бывала заграницей, очень хотелось хоть одним глазком посмотреть на Европу. Загранпоездку оформили быстро и без волокиты, и Мила с Катериной, счастливые без меры, налегке укатили в Германию. Платили профессору Шаневу до неприличия щедро, даже по западным меркам.
Без пяти минут двенадцать Ельцин поздравил нацию с Новым Годом и объявил о своей отставке. Виталий Юрье-вич поймал себя на мысли, что ему жалко Бориса Николае-вича. Вроде и ругали его на чем свет стоит, а расставание выходило грустным, вроде того, что трудности хлебали вместе. А когда Президент стал просить у народа проще-ния, Ольга Алексеевна смахнула со щеки слезу. Незлоби-вый русский народ простил своего президента. В конце концов, тот всем своим поведением олицетворял народ и был от его плоти.
Сразу после двенадцати позвонил Алексей Николае-вич.
- С Новым Годом тебя, Виталий, и Ольгу!.. Слышал Ельцина? Прямо скажу, неожиданно.
- Да-а, Алеша! Сюрприз. Вы там с детьми?
- Да, как же, будут они с нами сидеть, - усмехнулся Алексей Николаевич. - Поздравили и на такси к друзьям укатили.
- Так давайте к нам.
- Да я чего и звоню! Сейчас завалимся. Снедь кое-какую прихватим, водочку, и через пять минут будем...
- Талантливый, подлец! - с восхищением сказал Алексей Николаевич с порога. - Пришел красиво и ушел красиво...
За большим столом, уставленном незатейливой, но обильной закуской, сидели четыре близких человека. Тихо работал телевизор, мигали разноцветные лампочки на не-большой елке в углу зала, горели толстые стеариновые свечи на столе и на открытых полках стенки. С улицы до-носились хлопки петард и шумные голоса: народ вышел на улицу после застолья. Иногда комнату озаряли легкие вспышки салюта.
- Теперь коммунисты с Зюгановым скажут, что, благодаря их усилиям, президент ушел в отставку, - пред-положил Виталий Юрьевич.
- Ерунда. Ельцин не тот человек, чтобы что-то сделать под давлением. Несмотря ни на что, это был сильный и по-русски непредсказуемый политик.
- Значит, наконец, нашелся тот, кто, по его мнению, сможет твердо держать руль в руках, - решил Виталий Юрьевич.
- Ну, это еще, как говорится, будем посмотреть. Учи-тывая неординарность Ельцина, я бы не исключал того, что здесь не обошлось и без оскорбленного самолюбия. Мол, вас не устраивает неуправляемый Ельцин, нате вам 'мяг-кого', 'пушистого'. Только потом не заплачьте.
- А почему это мы должны с ним плакать? Он популя-рен. Партия, которая его поддерживает на выборах в Гос-думу, набрала почти равное количество очков с КПРФ, а если сюда прибавить ОВР, ЛДПР и Явлинского, да еще 111 мест от одномандатных округов, то, можно сказать, что коммунисты уходят.
- Самые грязные выборы из всех последних, - заметил Алексей Николаевич.- И почему это коммунисты уходят? Сторонников у них всегда будет достаточно. Как сказал Солженицын, 'часы коммунизма - свое отбили. Но бетон-ная постройка его еще не рухнула...'
- Ну и что? Следующая Дума будет президентской и проправительственной. И, может быть, теперь будут сме-няться правительства и президенты, а народ будет ощу-щать не катаклизмы от очередных правительственных пе-ремен, а улучшение жизни.
- Дай-то бог! - скептически скривил губы Алексей Николаевич. - На особое улучшение жизни ты не рассчи-тывай. В сложившихся экономических условиях новый президент будет новым Годуновым, который, как известно, был царем дворянским. Я не хочу углубляться в этот во-прос, это и так понятно: сила на стороне олигархического капитала, при котором, 'кто владеет нефтяной скважиной, а кто - метлой дворника'. Другой вопрос. Нам нужны деньги, а Запад отворачивается от нас...
- Ладно тебе, Алексей, давай подумаем лучше о том, что 2000-й год - это особая дата. Она тревожит воображе-ние.
- Эта дата может тревожить воображение благополуч-ного американца, но не русского, который пережил кризис 17 августа 98-го года. Какие к черту сантименты, коль на-род еле концы с концами сводит?
- Все так, - примирительно заговорил Виталий Юрье-вич, - но, знаешь, я верю, что при другом экономическом курсе, а этот курс логически должен быть принят, года че-рез два-три и без вливаний в нашу экономику извне мы будем жить не хуже любой Европы.
Виталий Юрьевич вопросительно посмотрел на друга.
- То есть, 'вот пень, вот мочало - начинай опять сна-чала'. Догоним и перегоним Америку, - усмехнулся Алек-сей Николаевич. - Без вливаний извне мы, может быть, и поднимемся, только если цена на нефть снова пойдет вверх, и баррель будет стоить, по крайней мере, выше три-дцати-сорока долларов... И не будет ежегодно уплывать из страны по 30 миллиардов долларов, как это происходит сейчас, - сказал он.
- Вот-вот! - горячо согласился Виталий Юрьевич. - И это еще раз указывает на то, как богата наша страна. И скоро эти деньги будут оставаться в России, и работать на нашу экономику.
- Виталий, ты неисправим! - Алексей Николаевич с грустной нежностью посмотрел на Виталия Юрьевича. - Ты забываешь про власть, от которой зависит эффектив-ность экономики. А во власть часто идут люди не умные и порядочные, а ловкие и амбициозные. Наши руководители это, как правило, выходцы из низов, они учились в наших школах и не видят, например, ничего неестественного в том, что тротуары и дороги разбиты, фонтаны не работают, а вместо туалетов кусты и подворотни. Кстати, бескульту-рье всегда ведет к убожеству.
- Не стану отрицать, - сказал Виталий Юрьевич. - Но, ты знаешь, Алексей, мы можем не любить правительство, иронизировать по поводу представителей власти, быть не-довольными Президентом. Но власть - явление преходя-щее, а Россия - категория вечная. Так вот, я верю в Россию и в русский народ. Я много думал над этим и даже набро-сал что-то вроде очерка. Условно я назвал его 'Мы - рус-ские'. Получается нечто патриотическое, но почему мы должны стыдиться этого? Очерк я тебе читать не буду. Это пока черновик. Скажу только, что я опять возвращаюсь к мысли об особом складе русского человека.