Звук омывает меня как изящная симфония, и я закрываю глаза, смакуя его, ощущая, как все мои чувства оживают для пира, чтобы упиваться этим опытом.
Монстр, что живет под поверхностью моей кожи, скрытый под плащом нормальности, что я обычно ношу, и защищенный моим привлекательным лоском, цепляется за мою грудью, требуя освобождения. Он стремится изведать вкус нашей добычи. Он отчаянно пытается погрузить свои зубы в её плоть и объестся ею, пока его ненасытный аппетит не будет утолён.
«Пока нет».
Её тело оседает и дергается от отголоска произошедшего. Её спина медленно опускается на поверхность скамьи, когда твёрдая дуга, сотворённая из её гибкого тела, медленно расправляется под весом усталости. Обе её руки и ноги ослабли из-за ограничений, и её голова медленно крениться в бок, и струйка слюны стекает из-под красного шарика-кляпа, вставленного в рот и широко его раскрывающего. Слюна собирается в небольшую лужу, прежде чем скользит по её коже и стекает на пол, оставляя на ней вязкий след.
Нижняя часть её тела продолжает судорожно сжиматься. Её подтянутый живот бьётся в конвульсиях с каждым импульсом высокомощной палочки Hitachi, привязанной между её ногами и жестко вставленной в её выставленную вагину. Какой прекрасный вид для созерцания: широкая головка вибратора продолжает настойчиво гудеть в её красной раздутой и сверхчувствительной плоти. Плоти, которая широко раскрыта, уязвима и выставлена так, что невозможно избежать стимуляции.
Я скрываю дрожь, что мчится вниз по моему позвоночнику и оседает в яйцах, так что я делаю длинный шаг вперёд и провожу кончиком указательного пальца по её бедру и дальше вниз по внешней стороне ноги. Она визжит от прикосновения. Её тело подвергалось сверхстимуляции в течение многих часов, заставляя превратиться это одно малюсенькое прикосновение по ощущениям в молнию.
Я улыбаюсь улыбкой Хантеров, и её мутные зелёные глаза расширяются от вида моих зубов. Я, вероятно, выгляжу диким, и она мягко хныкает и пытается шевелить твёрдый резиновый шар, который жёстко растягивает её губы так, что их уголки потрескались, обнажая тонкие полоски вино-красной крови.
Я облизываю мои губы, её вкус на моём языке, конечно, станет первым удовольствием в моём предстоящем неограниченном «шведском столе».
Мои глаза отрываются от неё, и я осматриваю задворки комнаты, мой пристальный взгляд отслеживает тени. Тени, что двигаются, голосят и хныкают. Тени, которые переходят из одной формы в другую, чтобы заставить себя казаться меньше. Тени, которые цепляются за холодные голые стены, вжимаясь в грубую поверхность, пытаясь сбежать от моих прочтений.
Но они не смогут сбежать. Они принадлежат этому месту. Они принадлежат мне. И я буду играть, ломать и трахать каждую из них, пока они не станут бесполезны.
Начиная с этой.
Я запускаю руку в её запутавшиеся, грязные светлые волосы и тяну.
Она издаёт звук как ягнёнок, но тут же замолкает, когда я начинаю шептать ей в ухо:
— В какую дырку ты любишь? В ту, что сейчас сгорает в огне от жара после дюжины оргазмов? Или ту сморщенную и тугую, что опаляет жар. Ту, что ждёт, чтобы мой член широко ее растянул?
Я пробегаю кончиками пальцев по напряженной коже ее рта, проводя по сухим трещинам на губах и ища контрастирующие места влажности.
Я нахожу струйку слюны, стекающую из уголка рта, и использую её, чтобы смазать плоть вокруг её кляпа.
— Или я могу взять тебя сюда и оттрахать твоё сухое горло. Держу пари, ты выпьешь меня так, как будто я вода в выжженной пустыне. Не так ли, дорогая?
Я поднимаю голову и смотрю вниз на неё. Её зрачки расширены, ноздри раздуваются с каждым дыханием. Вибрации всё ещё мучают её тело, переходя от неё ко мне. Они ползут вверх по моей руке как армия муравьёв, проникая в кожу через мои жадные пальцы, когда они автоматически напрягаются в её волосах.
— Как это произойдёт, дорогая? Я позволю тебе выбрать.
Она не отвечает… о, да — она же не может.
Её глаза моргают, а её душа умоляет, но ничего, помимо гортанного стона, не слетает из её губ, резиновый шарик-кляп видоизменяет его в слабый раненный звук, тот, который ты ожидаешь услышать от умирающего животного.
La petite mort — маленькая смерть (прим.: фр. дословно «маленькая смерть», но есть и другие значения, например, кратковременная потеря сознания, обморок, сильное потрясение, сопровождающееся временным «отключением» от реальности, или оргазм).