Забор высокий, трёхметровый, необычно ровный снаружи. Необычно для гелоров, строящих подобные сооружения из необработанного камня. Глухая стена даже в тех местах, где ею служат стены складов. За исключением грузовых ворот, выходящих на улицу, ведущую к порту, и пары калиток для посетителей.
Нервировать местное население, выставляя напоказ железо ворот и калиток, не стали. Просто обшили и те, и другие досками, как снаружи, так и изнутри. Жителям Маси и так хватило нервов из-за вечно тарахтящего генератора, бурчащего компрессора и трелей отбойных молотков, которыми долбили старые стены и каменные плиты для получения булыжников при бетонировании. А ещё — когда видели, что мы «выбрасываем» железную арматуру, закладывая её в бетонные конструкции. Ведь для ускорения работ пришлось на самые простейшие работы, вроде переноса раствора от постоянно крутящихся бетономешалок к «скользящей» опалубке, забутовки, подноски песка, щебня и воды, нанимать именно местных. Так что благосостояние беднейшей прослойки масийцев — подёнщиков — мы подняли неплохо.
Первые дни мне пришлось потрудиться с полной отдачей, переводя распоряжения прораба. А потом и он кое-какие слова по-гелорски выучил (включая те, что называют ненормативной лексикой), и постоянные работники стали немного его понимать. Правда, некоторые специфичные обороты русской речи, порой, принимая за строительные термины «людей света».
Отвлекаться от этого приходилось несколько раз. Во-первых, устраивая экскурсии Адолу с сопровождающими на десантный корабль и стройку. Во-вторых, договариваясь с местными торговцами о поставках продуктов нашим людям, безвылазно торчащим «на объекте». А в-третьих, окончательно согласовывая действия охраны геологической партии, которая будет работать в здешних горах. Кушнарёв немного «натаскал» ребят в гелских языках, так что дальше уже сами будут общаться. В процессе совместной деятельности.
За это время «Адам» дважды успел «сгонять» на Центральную и обратно за новыми партиями цемента, отделочными материалами, всевозможной арматурой (электрическая, сантехническая) и металлоконструкциями, которые пойдут уже на строительство площадок для пушек. Третий рейс будет уже за товарами для фактории и парой орудий с боеприпасами к ним. А я — сопровождать предоплату за пушки. Ну, и ещё кое-что, о чём чуть позже.
С Затой и Алпом я таки встретился. По их инициативе, а не по своей. Весть о том, что мы собираемся открывать факторию, которая, несомненно, составит им конкуренцию в торговле нашими товарами, однозначно обеспокоила «молодых». Вот они, наплевав на гордость (получилось так, что Зату я, по сути, бросил, а Алп женился на той, с которой до того спал я), и решили выяснить, чем это им грозит. Они же очень сильно вложились, сделав заказ на постройку торгового судёнышка, и теперь все их грандиозные планы, составленные после получения баснословных барышей с первой партии купленных у «людей света» товаров, горят синим пламенем. Алп же видел всё, что можно у нас купить, и прекрасно понимает ценность этих супер-эксклюзивных товаров.
— Всё зависит от того, что вы будете покупать, — пожал я плечами. — И что надумаете нам продавать. Наши корабли товары будут возить не каждый день и даже не каждый месяц. И фактория наша в Эсесе только одна, все товары, имеющиеся у нас, не вместит. СмотрИте, чем она будет торговать, спрашивайте людей, что они купить хотят, и торгуйте этим.
— Сложно это…
Ещё бы! Привыкли вы к тому, что у вас нет конкурентов в Маси в торговле гелонским красителем: сколько привезёте, столько и купят. Если не масийцы купят, так заезжие (точнее, заплывшие) коллеги с северного континента. А тут — мощнейший поставщик всего и вся собирается оптовый склад открыть, да ещё и самостоятельно диктовать ценовую политику.
— Можете не в Маси товары из нашего города возить, а в другие города. Можете покупать их у нас в Маси и возить туда. Можете масийские товары продавать у нас, и за счёт этого окупать расходы.
— А можем с тобой договориться, и вы не будете сюда возить такой товар, которым только мы станем торговать.
Ай, да Зата! Я же с первого дня нашего знакомства замети, что у тебя соображалка хорошо варит! Только это уже называется коррупцией, и наши люди подобный ход видят даже сквозь опущенные веки.
— Не можете Зата-су. Я здесь только потому, что город знаю, ваш язык немного знаю, Адола-опа знаю. И жить здесь не останусь. Другие люди приедут, которые будут торговлей заниматься.
И тут у них облом. Да и чем они могут мне «выразить безграничную благодарность в разумных пределах»? Медяшками, не стоящими у нас почти ничего? Серебряными или даже золотыми монетами? И что я на них кулю так мне жизненно необходимого тут, на ТемУре? Не штанцы же, окрашенные «драгоценным» гелонским красителем! Я даже чуть не заржал от того, что память в ответ на эту мысль услужливо подбросила фразочку из киношки «когда у общества нет цветовой дифференциации штанов, то нет цели».