Выхожу. Пустынный перрон, дождь, как назло. Читаю название станции: "Щербинка". Выхожу на площадь при вокзале, там бабулька носками вязанными торгует. Спрашиваю, конечно, что за Щербинка такая и почему не Москва. Бабушка добрая попалась, объясняет: На конечной, Белорусском вокзале, поезда Смоленского направления не в тупик заходят, а дальше идут, по другим направлениям. Промахнулся я мимо города-героя Москвы, на Тульское направление попал. Ладно. Бывает. Разузнал я, что электричка обратно через час, пошел послоняться.
И тут, аккурат, откуда ни возьмись, появились они. Менты. "А, предъявите-ка, гражданин, ваши документы..." Обучен я жизнью простой истине: с сильным не дерись, с богатым не судись. С ними, властьимущими как с дикими зверьми надо: не возражать, резких движений не делать, в глаза не смотреть. Я нарушил все три завета, то есть, полез в бутыль: "А по какому, собственно, праву..." И в глаза одному гляжу - пристально и насмешливо. Короче, свинтили меня и в обезьянник. Право вспомнил... забыл я, дурень, в какой стране живу. В ЭТОЙ.
Поймал себя сейчас на мысли: пишу как оправдываюсь в чем-то. А я ведь сейчас не на суде. Хотя... Тут с какого боку посмотреть, ведь я еще не все рассказал-то. Через три дня появился в изоляторе Артем, тот пацанчик, что в Поназыреве нас вербовал. Выручил он меня, бедолагу. Подтвердил, что я есть я и все такое. Но вот, какая редька: отвез он меня на станцию "Столбовая", высадил, выдал мою ксиву об освобождении и официально сообщил: "Парень ты, может, и хороший, но наша фирма не уважает вольных путешественников..." Остался я на перроне, один, без денег и вещей.
По идее, мне надо было вернуться домой, в Данилов, в барак на Горушку. Но, коли меня назвали "груздем", то бишь, вольным путешественником, - почему бы не изведать свободы уж с лихвой?
В белокаменную уже больше не тянуло, видно, неплохо меня фараоны привили супротив вируса мегаполиса. Похоже, спонтанные, немотивированные поступки - мой фирменный стиль. Порешил махнуть я на юг, море настоящее, Черное посмотреть. Колония наша, та, которая для малолеток, в Вольске, была почти рядом с Волгой, на высоком берегу, считай, почти над обрывом. И всегда-то меня манили дали, открывающиеся за великой русской рекой. Мы, пацаны, созерцали сей отрадный пейзаж сквозь два ряда колючей проволоки, да с вышками по бокам... И за четыре года ни разу не вышел я на утес, дабы по-настоящему вдохнуть полной грудью тот самый воздух, коим когда-то Стенька Разин да Емелька Пугачев свои легкие наполняли. Едва освободился, нас, счастливых пацанов, свезли на станцию, затолкали в спецвагон и отравили на Север. Наверное, мы не заслужили человеческих отношений. Но... короче, были мы еще детьми, и по своей же глупости не наигрались вдосталь. Вот, захотел я еще поиграть в путешественника уже зрелым мужичарой.
На перекладных добирался мучительно, в конце концов "завис" на станции "Раненбург". Вот не знаю даже, но шибко меня привлекло это название. И еще один момент: когда электричка приближалась к станции, увидел я девчушку в белом платьице стоящую на пригорочке и махающую ручонкой - проезжающему поезду. Практически, мне. Поразил меня контраст: белоснежное платье, чумазые ноги, и запачканное искренне улыбающееся личико. И так на меня накатило: чего это я таскаюсь неприкаянный? Какое к лешему море, ты вообще, Алеша, заслужил море-то? Сошел я и направился к красивому такому храму, высящемуся вдали. У нас на Горушке тоже красивый и большой храм. Местные его не жаловали, да и в те времена в храме был склад Сельхозхимии, грубо говоря, воняло там неимоверно. А здесь... вот, не знаю, какая сила меня потянула.
Пришел - уже смеркается. Навстречу толпою бабушки идут. Подхожу, возле входа в церковь священник с мужиком беседу ведут. Жду в сторонке, наблюдаю. Поп ненамного старше меня, бороденка такая куцая, росточку невеликого. И в детской, и во взрослой колониях батюшки у нас бывали, все ходили, воду кисточками разбрызгивали. За бога говорили, но я не шибко в это дело-то верю. В общем, избегал я попов. Ну, куда я с моими статьями? Однако, батька сам меня приметил, хотя, мой пыл вроде как и поугас. Он сам ко мне подошел: "Здравствуйте, с праздником! Христос воскресе!" Какой праздник? Наверное, ихнего брата специально в семинариях (или где еще...) обучают втираться в доверие к людям. Типа цыган. Или меня урки понапугали на зоне, что даже попам верить нельзя? Вообще говоря, есть древнее поверье: встреча в дороге с попом - к несчастью. Да разве, когда я поперся к храму, с чёртом искал свидания? Не знаю, какими там фибрами души, но в этом батьке почувствовал я неподдельную искренность.
Все про себя отцу Сергию (так батьку звать) выдал как на духу. Никогда в жизни до этого момента не откровенничал. Что нашло? Вот, бывают же такие люди, которым ничего не страшно сказать. Заканчивали мы мою неказистую исповедь у него дома, за чаем с пирогами. Матушка его, Антонина, приятная такая, тихая женщина. А детей своих у них, к слову, нет. Вот, узнал человек, что пришел к нему насильник и разбойник. И ведь ночевать меня оставил в доме своем. А наутро, после службы своей церковной, свел меня в город и пристроил временным разнорабочим на крахмальный завод. Директор завода, Юрий Алексеич, видно приятель Сергию, без возражений меня взял, справку об освобождении только мельком глянув. Даже "подъемные" дал - чтобы я прибарахлился.
Поселили меня в вагончике, с таджиками-гастарбайтерами. Плохого о них не скажу, народ чистоплотный, рассудительный. Ну, меня они сторонились, все по-своему промеж собою балакали. После совместного жития с людьми из Средней Азии никак не могу теперь называть их чурками. Первое время я на разгрузке с таджиками пахал, но скоро, прознав про мою техническую сметку, перевел меня Юрий Алексеич в ремонтники. Легкий он человек и с юмором. А, главное, порядочный. Жаль, мало таких на Земле.
Я и по церкви мастерил, конечно, за доброе слово, не более. Интересный мужик, этот батька Сергий. Москвич по происхождению, между прочим. Никому он не навязывает своих идей. Я курю, а батька ни разу мне за это не высказал. Слушает больше, чем говорит. И, что главное, все в конечном итоге получается по-егойному. До сих пор не уверен, что в бога верю вообще, но месяца через два сам к нему подошел с просьбою, чтоб он меня окрестил. Хотя, до этого промеж нами ни разу на эту тему разговору не было. Батька тогда ответствовал: "Надо подготовиться, Алексей, Катехизис пройти, молитвы выучить..." Представьте, с месяц ходил я в воскресную школу. Матушка Антонина детишек учит, я в уголку литературу духовного толка читаю. По счастью, с чтением у меня проблем нет. Да и с усвоением материала - тоже. Хотя, много вещей было непонятно. Например, Христос изгонял торгующих из храма, а в наших церквах торгуют. И еще: "Не мир принес я вам, но меч", "кто не с нами - тот против нас". Ого... экстремизм, однако. Впрочем, как я понял христианство все же религия любви, а не религия страха. Уже это хорошо, а углубляться дальше во всю эту теологию - только крышу себе сносить.