— Раз культ похоти, то и новых сторонников он должен вербовать там, где сильнее всего проявляются развратные черты, — отвечала Лабдорис. — А именно — в борделях!
— Эм-м… что из этого следует? — смутился друид Ансгар, с болью припомнив, как пара соратников просадила деньги в публичном доме.
— А то, что кто-то из нас должен пройтись по борделям, и привлечь внимание демонопоклонников как возможный кандидат для вступления в культ…
— Звучит дорогостояще, — сказал Ансгар после кратковременной паузы. — И кто же этим займётся?
— Ну, мне нужно творить заклятья поиска, так что меня сразу исключаем, — решила Лабдорис.
— Я бы мог, — поднял руку варвар Брук.
— Попридержи коней, здоровяк, — возразила Рамми Лисий Хвост, — там ты впадёшь в состояние берсерка, в щепки разнесёшь блудилище, и передушишь всех баб. Короче, закончится тем, что мы опять загремим в темницу, и тогда весь заказ полетит вон тому коту под хвост.
— М-может я-я, — подала голос Хильда. — Ну, я могла бы прийти туда с проповедью, чтобы вразумить заблудших грешников… Что вы так смотрите? Вдруг это подтолкнёт культистов к действию?
— Нет, — дружно ответили почти все.
— Я в таком точно не участник, — друид Ансгар поднял урчащего кота, и усадил к себе на колени. — У меня, как и у Лабдорис, свои методы поиска. Я буду обращаться к городским животным, дабы вызнать секреты Бабеля. Безмолвных зверей не воспринимают как свидетелей, но они многое зрят. Соприкоснувшись с их разумом, я увижу истину. Делается это так…
Ансгар положил ладонь на голову кота. Глаза эльфа заволокла белая пелена, он погрузился в память животного. А потом заговорил вкрадчивым мяукающим голосом, облекая в слова образы, почерпнутые из кошачьего разума:
— Переулок у дома кожевника, вот куда надо заглянуть!.. Ибо там живёт вертихвостка Мурка с жирной и мохнатой задницей! Как-то её драли всем дворо…
Ансгар встряхнулся, его глаза обрели нормальный вид.
— А ну пошёл отсюда! — покрасневший друид сбросил кота с колен.
— Да уж, неплохой метод, поможет вызнать много ценных сведений, — сухо сказала Лабдорис.
— Я пойду, — решил Сидмон Зверолов.
— Сидмон! — всплеснул друид Ансгар. — Ты же благородный лесной эльф из рода Арфандур! Что бы сказал твоей отец, услышь он такое⁈
— Спокойно, сородич, ведь я иду не ради разврата, а исполнять долг перед родиной, чтоб отыскать принцессу, — сказал эльф-следопыт преувеличенно деловым тоном. — К тому же на то мы и приключенцы, что вынуждены иногда делать грязную работы и марать руки…
— И не только руки, — с ехидной улыбкой вставила Рамми.
На том и порешили.
Следующим вечером Лабдорис и Хильда творили в гостиничной комнате заклятья поиска. Друид Ансгар, скрываясь под капюшоном, — ведь культисты знали его в лицо — «опрашивал» городских голубей, собак, котов и крыс, а варвар Брук следовал за ним как телохранитель. Рамми Лисий Хвост надеялась найти в вертепах старых знакомых и через них что-то узнать — если ещё дышат, ведь уличная жизнь полна опасностей.
Сидмон Зверолов неторопливо шагал по кварталу красных фонарей. Оглядываясь, эльф скользил взором по полуголым девушкам, что с открытой грудью высовывались из окон, и свешивали её на оконные отливы. Конечно, здесь жрицы любви тоже подманивали к себе прохожих мужчин, но изящнее, чем портовые хабалки: певучими голосами, складным словом и грациозными танцевальными движениями.
Испытывая даже больший наплыв азарта, чем когда брал след в погоне за редким зверем, Сидмон высматривал бордели с не шибко богатыми фасадами, потому как мыслил, что культисты скорее предпочитают вербовать новых членов из среднеобеспеченных развратников.
Взгляд замер на вывеске перед домом, на которой были вырезаны кошачьи ушки. «Мохнатые радости» — гласила надпись. Здесь Сидмон Зверолов задержался дольше, чем где-либо ещё. Потоптавшись немного, лесной эльф сделал выбор.
Затаив дыхание, он перешагнул порог, и очутился в просторном зале. В чувствительные ноздри ударил резкий аромат духов, но даже сквозь него Сидмон уловил запах шерсти. И это разом опьянило эльфа сильнее, чем любые парфюмы для соблазнения, что втюхивают алхимики.
Протяжный выкрик заставил Сидмон вздрогнуть, но когда он посмотрел на источник звука, то обнаружил не клетку с какой-нибудь экзотической птицей, как ожидал. На деревянном насесте устроилась, свесив ноги, крылатая девушка. Помимо волос макушку венчал цветастый гребень, а вместо человеческих стоп имелись длинные лапы с загнутыми когтями.