Целое королевство пало от вторжения демонов. И теперь воинственные полчища ада двигались дальше, по направлению к Нхасе.
— Но пока всё это далеко от священного города! — сказал Дед-Хмель, неспешно прогуливаясь по его улицам. — Жителям кажется, будто беды и потрясения — они где-то там, далеко, словно в ином мире. И никогда не коснутся благословенной Нхасы, что хранима богиней света — Имоджен. Ох, по-детски наивное заблуждение… Впрочем, пока ещё можно безмятежно наслаждаться здешними красотами, ибо город сей не в пример благополучнее Бабеля: стража честно бдит за порядком, а вместо блудниц встречаются набожные сёстры из храмовых орденов. Здесь даже пить не хочется!.. Ну, разве что совсем чуточку.
Дед украдкой и быстро отглотнул из своей видавшей виды и, кажется, бездонной фляги. После чего продолжил:
— Здесь и в тавернах приключенцы редко распаляются до драки!.. О, кстати, вот и они.
Мимо Деда прошли Спасатели, и на главной площади направились к храму богини Имоджен — огромному зданию, возносящему к небесам десятки позолоченных шпилей, которые ярко отражали солнечные лучи. Заметно нервничая то ли от нахлынувшей ностальгии, то ли ещё почему, Хильда провела соратников через большие входные двери.
— Сестра Хильда вернулась! — воскликнула одна из служительниц, когда Спасатели очутились в очень просторном зале. — Добро пожаловать домой! Как отрадно видеть тебя невредимой.
— П-приветствую, сестра! — от волнения хвост Хильды колыхался как веточка под сильным ветром. — И я рада вернуться, но, к сожалению, повод для этого выдался прискорбный. Мне нужна срочная встреча с Великой Матерью. Она здесь?
— Один момент, я позову её…
Служительница ушла, оставив Спасателей ждать в зале.
— Ах, сколько дорогих сердцу воспоминаний связанно с этим местом! — вздохнула Хильда, поднимая взор к высоким сводам. — Здесь я выросла.
— Хильда, а Великая Мать — это кто? — поинтересовалась Лабдорис.
— Главная жрица храма.
Пока медленно текло время, Спасатели чуть разбрелись по залу, осматривая обстановку. Внимание Брука привлекли многочисленные статуи, расположенные у стены, у колонн и в арках. Но грубый варвар заинтересовался ими отнюдь не потому, что был любителем скульптурной эстетики.
Всё дело в том, что многие статуи представляли собой голых людей, эльфов, орков или ещё каких человекоподобных существ. Причём скульпторы так хорошо постарались над деталями, что можно подробно разглядеть соски с ареолами, чуть ли не каждый волосок на лобке и всякий изгиб на промежностях. Такую натуралистичную работу творцов вполне можно использовать как анатомический справочник для обучения студентов-лекарей. А как хорошо мастера передали движения! Казалось, вот-вот качнётся грудь у склонившейся девушки, и до чего правдоподобно поджаты ягодицы сидящей женщины.
— Ха-а! — с усмешкой восхитилась Рамми. — Вроде храм света и праведности, — или за чё они тут все ревнуют? — а такие пошлые изваяния стоят. Если наша Полудевственница с малых лет каждый день разглядывала это, то немудрено, что выросла озабоченной. Так, на удачу!..
Лисий Хвост потёрла головку члена каменного воина. Но затем Рамми оглянулась с лукавой ухмылкой и, убедившись, что сюда не смотрят Хильда или кто-то из служительниц, обхватила пенис всей пятерней. Помастурбировав его, девушка махнула рукой, изображая семяизвержение, и высунула язык, ловя им воображаемую сперму.
Тихо посмеялся единственный свидетель непристойной сцены — Брук. И, следуя дурному примеру Лисьего Хвоста, потянулся к грудям мраморной девушки. Сперва он осторожно пощупал соски, а затем положил на них широкие ладони.
За что получил подзатыльник.
— Чего творишь, Брук⁈ — шикнула Хильда. — Не позорь меня! А ну отойди от стены вон туда, и молча медитируй, как учила. Давай-давай!
Понурившийся варвар потопал, куда указали, под едва сдерживаемый смех Рамми.
Сидмон Зверолов тоже не остался равнодушен к здешним красотам. Только его взор приковала каменная змееподобная женщина, что так соблазнительно расставила ноги…
Наконец, объявилась Великая Мать. Ею оказалась высокая эльфийка, вот только не отличавшаяся той стройностью и грациозностью, что свойственна этому народу. Напротив, она была полноватой, хотя излишне толстой её не назовёшь. А уж выдающаяся далеко вперёд грудь своими размерами заставила смутиться даже Лабдорис Две Колбы. Во вторую очередь в глаза бросался добрый и блаженный взгляд Великой Матери.