Собак нет, это тоже радует. Больше конфликтов в селе с ними не было, они оказались достаточно умны. Мы не лезем в западную часть села, что ближе к шоссе, а они в нашу.
— Олег, инструмент свой возьмете потом, пошли сначала так…, — бабушка вернула меня к действительности, и мы зашли в усадьбу.
Первый пункт в инструкции по забою крупного рогатого скота, которую вчера нам читал Андрей, мы пропустили. А именно — мойку животного.
Темно-коричневый шерстяной покров животного был достаточно чист. Может потому, что она много гуляла на воздухе, в том числе под дождем, и я хорошо следил за чистотой в сарае. Или в коровнике? Скорее в сарае, коровник — это когда много животных, так я думаю.
Второй пункт мы пропустили также. Это оглушение, которое можно проводить обухом топора — между глаз, или электрошокером — за ухом.
Корова стояла с грустным видом, и мне так показалось, что она принимала покорно свою участь. Поэтому я молча поднял дробовик, зарядив первый патрон с пулей на кабана, провел мысленно линию на черепе коровы, нашел точку между ее глаз и плавно нажал на курок.
Бахнул выстрел, и корова грузно опустилась на траву. Бабушка Аня и Андрей молча стояли в стороне. Инструменты для разделки не вытаскивали, чтобы не встревожить животное, хотя я прямо «почувствовал шкурой», как говорится, что она все поняла.
Началось самое трудное. Сначала тушу мы перетащили на брезент, а потом подтащили ее под дерево в саду. Это орех с крепкими ветками. По инструкции тушу надо подвесить, чтобы спустить кровь.
Ох и тяжелая, эта корова! Правильно я сделал, что не отказался от помощи брата. Весит она килограммов триста, если не больше.
Потом сходили за инструментом, и за стульчиком для бабули, чтобы она могла сидеть и давать нам свои ценные указания.
Связав веревкой задние ноги, перекинули ее через сук и сколько смогли, подняли, чтобы придать туше более-менее вертикальное положение.
Далее я взял подготовленный острый нож, свой на поясе не стал пачкать, и аккуратно сделал разрез на нижней части шеи коровы, как указано в книге. Чтобы спустить кровь, а брат в это время подставил тазик. Кровь вытекала хорошо, и бабушка велела подождать, пока кровь перестала капать. На это потребовалось около десяти минут.
Бабушка сидела и командовала, ведь она вчера вместе с братом изучала книгу, а я занимался более приятным занятием — ставил разную музыку. А перед этим, уже на «автомате» послушал эфир в разных диапазонах. Ничего.
Задумался, чуть не прослушал ее команду:
— Отрезай ей голову, а пищевод сразу перевяжи.
Все сделал, как сказала. Далее мы с братом переложили тяжелую тушу на пленку, развернув ее прямо на брезенте, и я сделал длинный надрез на шкуре коровы — от самой шеи до заднего прохода. Нож, наточенный братом до бритвенной остроты, проходил шкуру легко. Брат помогал — придерживал ноги несчастной коровы.
Под надзором и с подсказками бабушки отрезал задние ноги по «скакательным» суставам, а передние по «запястным». На слух не понял, попросил их показать — где резать.
Далее мы с братом работали вдвоем — снимали шкуру. Как оказалось, в отдельных местах она снимается руками, в других мы действовали ножами. Взяли для этого другие ножи — изогнутые и покороче.
Тут бабуля с братом решили надо мной пошутить. А именно, стали предлагать выделать шкуру, для чего посолить, потом по запаху определять, не испортилась ли она. Но я понял их намерения, и предложил самим заниматься этим в кухне.
Посмеялись, а по факту сбросили напряжение, так как заниматься этим делом оказалось тяжело для психики.
— Ну что, дорогие мои, сняли шкуру, теперь приступаем к неприятному… Нутровка, так это называется.
— А что делать надо? — решил уточнить я.
— Надо извлечь кишечник и другие органы, так как вредная микрофлора может подпортить мясо. Задние ноги разведите в стороны, дальше руби кости, вскрывай грудную клетку и ниже — тазовые кости. Да перевяжите пищевод и аккуратнее с желчным пузырем.
— Буду обращаться с ним, как с ребенком…, — пообещал я бабуле, беря в руки первый тяжелый нож и приготовленный молоток.
Все аккуратно сделал с помощью Андрея. Желчь не разлил, а то пришлось бы промывать тушу водой. Андрею бабушка велела подставить тазик, так как по мере подрезания связок все внутренности вываливались из туши. По указанию бабушки отделял прямую кишку, перевязывал мочевой пузырь, удалял все это, вместе с кишечником и ливером.
Закончив эту неприятную работу, уселся на бабушкин стул. Отдыхал и смотрел, как они вдвоем с братом мыли внутренности туши водой, а потом проводили осмотр на предмет, опухолей, язв, черной крови и прочих патологий, как выразилась наша бабушка.
Наслаждаться отдыхом мне не дали большие черные мухи, которые налетели внезапно. Пришлось вставать, несколько мух убить, а потом сделать для них отвлекающий маневр, оттащив внутренности и шкуру дальше в огороды.
Из всего этого я оставил только печень и сердце, которое я люблю. Да еще бабуля велела язык из головы вырезать, который любит она. Трудная была работа. Голову после этого тоже отнес подальше, к шкуре.
Все это мы проделали довольно быстро, и часа не прошло. Дальше начался процесс, который, как оказалось, в принципе не сильно отличается от разделки туш других животных, с которыми я имел дело в этом новом мире.
Но не совсем так, как оказалось. Сначала разрубил тушу поперек на две части в том месте, где указала бабушка. Взял для этого топор, пленку сразу испортил, так что пришлось найти толстую доску и помыть ее.
А дальше просто делал то, что говорили бабуля с братом. Рубил и отрезал мясо от костей, отрезал и рубил…, и так очень долго. Брат только успевал принимать и укладывать на пленке разные части, из которых знаю только лопаточную часть, шею, и вырезку.
Дальше мне опять уступили стул, и я отдыхал, опершись спиной о ствол абрикосового дерева, глядя в синее и чистое небо, без облаков. А по небу изредка проплывали паутинки, иногда цепляясь за верхние ветки. В это время Андрей с бабушкой раскладывали мясо в пакеты, потом в два тазика, и переносили их в салон микроавтобуса.
— Вот попробуйте мне сказать, что я не права, когда просила морозильную камеру… — Бабуля сидела в салоне микроавтобуса, а мы с братом впереди, и с умилением рассматривала наше новое приобретение — морозильную камеру. С низким энергопотреблением. Специально выбирали.
— Принимаем это как аксиому, или как утверждение, не требующее доказательства, — ввернул Андрей.
— Во-первых — ты женщина, и уже поэтому всегда права. Во-вторых — лучше пообещай, что выделишь мне мясо в виде стейков, я их пожарю сегодня на ужин на мангале.
— Хорошо, мой дорогой, только ты сам рубить будешь, и только три штуки… И еще, я тоже пожарю три куска в духовке, для подстраховки. А то неизвестно, как там у тебя получится на мангале. Говядина, все-таки…
— Получится, бабушка, я его успею замариновать.
— Дело не в маринаде, а в мясе, внучек…
— Я знаю один секрет, бабушка…
Андрей краем уха слушал наши препинания, а сам смотрел вперед, на дорогу. Прошли шлагбаум и пошли не быстро по грунтовой дороге к усадьбе, чтобы меньше поднимать пыль.
К лошадям сегодня не заезжали, поскольку решили завтра посвятить нашему селу весь световой день.
Большинство хозяев собак считают, что они предчувствуют возвращение домой членов семей, в которых живут. Еще говорят, что собаки ощущают близость встречи с хозяином больше, чем за десять минут. Так ли это? Нельзя сказать точно, но бабушка говорит, что наши щенки встают и начинают бегать у ворот и суетиться именно минут за десять до нашего прибытия.
И сейчас, щенки встретили нас громкими попытками лаять с другой стороны ворот. Вошел через калитку, и не могу конечно сказать, что свалили, но бросались и прыгали от радости отчаянно. Они за три недели еще подросли, ноги у них теперь не заплетались, а бегали и прыгали уверенно.
Пока бабушка с Андреем раскладывали мясо по морозильным камерам, я мыл машину, инструмент, тазики. Собаки вскоре прибежали ко мне, так как мясо им не дали. С этим у бабушки строго, получат еду во время ужина.