– Мы связаны, но не по крови, лишь принадлежим к одному дому. Ты встретишься со своими кровными родственниками, когда мы доберёмся до Гиннунгада, в этом-то и заключается проблема. Мне необходимо немедленно отправить ворона. Я должна сообщить, что ты находишься здесь. Что ты прибыла. Но что мне сказать?
– Что ты имеешь в виду?
Скерри подняла подбородок и посмотрела на Хирку свысока, как будто та была идиоткой.
– Ты такая же, как наши враги! Посмотри на себя! У тебя глаза, как у них. Нет когтей. Нет клыков. Ты медленная. Слабая. Жалкая, как они. Ты больше человек, чем Умпири. И ты разговариваешь только на зверином языке.
Хирка почувствовала, как застыло её лицо. К сердцу подползал стыд, будто её отбросило назад во времени. Она снова очутилась в Эльверуа с отцом, который постоянно пытался спрятать её из-за происхождения. Илюме прогнала её, когда она спросила о Римере. Она была чудовищем. Бесхвостым потомком Одина. И здесь повторялось то же самое.
Хирка снова сделалась маленькой, и это раздражало. Она стиснула зубы.
– Приношу извинения, если не оправдала ваших ожиданий.
Скерри фыркнула.
– Извинения не помогут. Из тебя требуется сделать что-нибудь приличное, прежде чем показывать остальным, а это должно случиться скоро. Честно говоря, я поняла, что такая проблема возникнет, едва услышала о тебе. Грааль рассказывал немного… уклончиво.
– Значит, это ты с ним беседовала?
– Я. Больше никто.
В её голосе звучала гордость. Грааль имел кое-какой вес, и, возможно, только по этой причине Хирка сама до сих пор жива. Пусть так и будет. Она отказывалась страдать, выслушивая список своих недостатков. Она уже слышала это много раз.
– Просто скажи, что надо делать.
Скерри некоторое время внимательно рассматривала свалившуюся ей на голову полукровку, а потом резко встала.
– Я скажу, что ты явилась. И больше ничего. Посмотрим, что можно сделать. Самое важное – это язык. Ты не должна приволочь их бормотание в наш дом. Уни будет наставлять тебя по дороге.
– Уни?
– Служанка, которая работает в нашем доме. Она грамотная и сможет научить тебя разговаривать нормально. А ещё расскажет, как следует себя вести. – Глаза Скерри скользили по телу девушки. – С одеждой разберёмся позже.
Язык, манеры, одежда… Всё это не слишком беспокоило Хирку. Если ей и нужен учитель, так тот, кто понимает Поток.
– А как же… – она чуть было не сказала «слеповство», но вовремя остановилась. – Что насчёт Потока? Мне надо поговорить с кем-нибудь, кто знает о клювах.
Хирка коснулась рукой горла, чтобы проиллюстрировать свой вопрос.
Скерри смотрела на собеседницу пустым взглядом.
Нужно найти другой подход. Такой, чтобы новая знакомая захотела помочь ей. Захотела ответить. Иными словами, надо давить на гордость.
– У вас что, действительно нет никого, кто понимает действие Потока?
Глаза Скерри сузились до белых полосок.
– Конечно, есть! Лучшие! У нас есть потокоплёты и всевидящие, но о них тебе беспокоиться не следует. Здесь и сейчас они для нас неважны.
Всевидящие? У слепых есть всевидящие?
Конечно. Откуда бы ещё он взял идею?
Хирка усмехнулась. Наиэль покинул собственный мир, но захватил с собой то, что знал.
Скерри развернулась, чтобы уйти.
– Это твоя палатка, – сказала она на прощание. – Оставайся здесь. Уни придёт за тобой, когда я отправлю ворона. Потом ты встретишься с остальными.
Женщина отодвинула в сторону шкуру, впустив внутрь свет, и снова взглянула на Хирку.
– И ещё одно. Если ты ещё раз попытаешься поклониться перед вассалом дома, я сломаю тебе колени.
Скерри выскочила на улицу так, что только косички мелькнули.
Хирка закрыла глаза.
Не спрашивай о лошадях. Не критикуй местоположение лагеря. Не преклоняй колени.
Судья
Хирке недоставало понимания и знаний, но постепенно она начала понимать, что слишком много информации – хуже, чем никакой.
На умонийском имя Уни означало «язык во рту». Женщина, которая должна была стать учителем Хирки, носила такое прозвище, и та скоро сообразила почему. Служанка всё время говорила без умолку. В отличие от Скерри, она не испытывала никаких мук от того, что говорит по-имландски, так как была слишком молода и не принимала участия в войне, а потому проявляла неуёмное любопытство и, похоже, почти не имела предрассудков.
Уни начала изучать имландский два года назад, потому что так пожелала Скерри. «Пожелала» – так служанка и выразилась. Хирка подозревала, что более точно было бы «приказала». Только сейчас её учительница поняла, для чего это понадобилось. Тайну о том, что уже не все каменные врата мертвы, тщательно оберегали.