— Мастер Малзра очень интересуется всеми моими выходками. Я — магическое дарование. Конечно, они знают о том, что я делаю.
— Это существо имеет разум, Тефери. Он думает. У него есть чувства. Ты не можешь так играть с ним.
— Нет, могу, и забавляюсь как хочу, — ответил Тефери. Он помахал в воздухе несколькими редисками и сделал из них подобие сережек по обеим сторонам головы Прототипа. — Что за интерес забавляться с теми, у кого нет ни мыслей, ни чувств.
Рассерженная Джойра взмахнула руками:
— В любом случае мне надо провести с ним беседу. Тефери улыбнулся:
— Давай. Я его переводчик. Верно ведь, Лопатоголовый?
Серебряный человек, украшенный бисквитами, морковками и редисками, остался безмолвным.
Протянув руку, Джойра сорвала листья латука с головы Прототипа.
— А ты хоть раз задумался, что ты можешь причинить ему вред, можешь сломать его? Это тонкая механика.
— Мастер Малзра хочет его проверить, — бойко ответил Тефери. Он заложил руки за голову и откинулся на спинку скамейки. — Я как раз провожу суровый экзамен. Если ты ревнуешь, я могу провести суровый экзамен и с тобой, в моей комнате.
Его друзья отреагировали на последнюю фразу изумленным «о-о-о…».
Джойра залилась краской.
— Мне неинтересны маленькие мальчики, — грубо ответила она, резко смахнув бисквиты с лица серебряного человека. Тот в свою очередь посмотрел на нее страдальческим взглядом. — Неинтересны подлые маленькие мальчики, которые выкалывают глаза воробьям, втаптывают розы в грязь и гадят на все прекрасное и хорошее. Вот кто ты, Тефери. Ты не просто шаловливый маленький мальчик, ты ребенок, который не в состоянии контролировать собственные поступки, не может понять, что вокруг живут такие же люди. Ты ребенок, который может лишь скулить, хныкать и портить все, что его окружает. Тебе придется очень много работать над собой, прежде чем ты вырастешь и станешь чем-то большим, чем просто вопящий младенец.
В течение всей своей тирады Джойра выдергивала морковь из самых разных мест на теле Прототипа.
Тефери не проронил ни звука. Он побледнел так, что, казалось, краска с его лица полностью перешла на разгневанное лицо Джойры. Когда она закончила, губы его тряслись, а глаза округлились, словно валявшиеся на полу бисквиты.
Джойра закончила и мягко, с царственным видом взяла за руку серебряного человека.
— Пойдем. У меня к тебе много вопросов.
Прототип встал так легко, как будто это ее изящная рука подняла его. Оглядываясь, унылый и смущенный серебряный человек последовал за Джойрой.
Баррин был уязвлен. Он отошел от перил в большом зале и зашагал взад-вперед. Они оба, Баррин и Урза, были свидетелями проказ Тефери. Они оба видели и слышали все через специальное стекло, созданное Баррином. Однако эти проказы, казалось, только забавляли Урзу, в то время как Баррина они приводили в бешенство.
— Я не понимаю, почему ты допускаешь все это! — бушевал он. — Наконец-то теперь у нас есть настоящее живое творение, которое ты сам создал, и при этом ты отдаешь его на растерзание этому… стервятнику!
— Все живое должно жить, Баррин, — спокойно произнес Урза. — Если Тефери сломает Прототипа, мы узнаем, что необходимо сделать доработки.
— Сломает? Доработки? — Баррин был вне себя. — Но ты же не можешь поступать так с живыми существами. Они должны жить, сам ведь сказал. Этому созданий всего месяц. Дай ему время.
— Время — это все, что я дал ему. Мы попробуем еще одно перемещение в конце месяца, — сказал Урза, направляясь к выходу.
— В любом случае, — недовольно проговорил Баррин, — я собираюсь попросить Джойру присмотреть за ним и держать его подальше от Тефери. Я действительно не понимаю, почему ты не даешь мне выгнать из академии эту ходячую неприятность.
Урза оглянулся, стоя в открытом дверном проеме.
— Я держу его здесь, потому что он — гений в магии, его ждет великая судьба. Возможно, он доставляет неудобства обществу, его окружающему. Он не такой, как все. Да, но я сам был когда-то таким, как он.
— И все еще таким остаешься, — ядовито проговорил Баррин, — но Тефери — это больше, чем неприятность. Джойра сказала об этом лучше. Он эгоист. Он опасен. Он причиняет людям боль и даже не думает извиняться. Он не сознает ответственности за свои поступки. Его не заботит заложенный в нем потенциал. До тех пор пока он не подрастет и не образумится, за ним будет тянуться след разрушений.
— Ты говорил то же самое обо мне, — подмигнул Урза. — Да, я держу здесь Тефери, потому что он напоминает мне меня самого.
Джойра проводила серебряного человека в свою комнату. Ему пришлось протискиваться в дверной проем боком, и на какое-то мгновение он замер с видом испуганного ребенка.
— Все в порядке. Я тебя не укушу, — заверила Джойра, жестом приглашая его войти и закрывая за ним дверь.
Замок щелкнул, и Прототипу показалось, что комната стала еще меньше. В этом небольшом пространстве он казался особенно громоздким.
— Моя комната не очень-то большая, но мне ее вполне хватает, а главное — она моя собственная. — Девушка подхватила лежавшее на виду нижнее белье и запихнула его в корзину в углу комнаты. — Это моя постель, — продолжала она, застилая кровать серым покрывалом и взбивая подушку, словно ожидая, что серебряный человек собирается лечь. — Вот здесь я держу мою одежду. В шкафу висят ученические платья, а моя роба в этом ящике. Одежда — один из недостатков тех, у кого есть кожа. Приходится постоянно ее чем-то прикрывать.
Разговор казался ей натянутым. Джойра напомнила себе, что это существо сделано из металла и ему совсем неинтересна ее одежда.
— Вот, смотри, здесь есть кое-что, что определенно тебе понравится. — Она подошла к низко прикрепленной над столом полке и сняла с нее маленький металлический кулон, сделанный в форме ящероподобного человека, одетого в доспехи. — Он с моей родины, из Шив. Это не просто металл, а металл виашино, один из самых прочных в мире. — Не раздумывая она подбросила кулон Прототипу.