Тот поймал кулон одной рукой и принялся пристально его разглядывать.
— Он прочный, — раздался похожий на гул водопада голос. — Он поцарапал меня.
Джойра нахмурилась. Две маленькие царапины оставили след на ладони серебряного человека.
— О нет. Мне так жаль. Позволь мне сделать что-нибудь, чтобы… — Она рассмеялась и села на постель.
Серебряный человек наклонился вперед:
— Что случилось? Я сказал что-то глупое?
— Да нет же, — успокоила его Джойра. — Это я сказала глупость. Если бы кто-нибудь из моих друзей поцарапался, я попыталась бы остановить кровь, но у тебя нет крови. Однако в любом случае я поищу повязку.
— Один из твоих друзей, — эхом повторил Прототип.
— О, я просто нервничаю. Не знаю почему. На самом деле у меня не так много друзей и сюда я никого не пускаю. Я знаю, что ты всего лишь машина, но ты кажешься таким реальным… Совсем как человек.
— Совсем как человек… — эхом отозвался Прототип.
Джойра достала кусок ткани из аптечки.
— Все равно можешь воспользоваться этим. Я все болтаю и болтаю, а у тебя с головы капает масло. — Зажав в руке лоскуток, она приблизилась к Прототипу и начала вытирать масло. — Знаешь, в моем племени дома, в Шив, люди поливают маслом голову того, кому хотят оказать особые почести. Это называется помазание. Гиту совершают этот обряд, когда человек рождается, когда отправляется на поиски предвидения, когда нужно исцелиться и когда только что был спасен от гибели. — Джойра терпеливо вытирала сверкающую голову Прототипа.
— Возможно, это то, что со мной случилось только что, — сказал серебряный человек, — возможно, надо мной был совершен обряд помазания.
— Тебе повезло, что это масло и уксус. Зная Тефери, можно предположить, что могло быть что-то и похуже.
— Это не Тефери совершил помазание, — возразил серебряный человек. — И это не Тефери увидел, что мне необходимо исцеление.
Джойра грустно улыбнулась, стирая последние капли. Она указала на кулон:
— Можешь оставить его. Говорят, он приносит удачу. Хорошо иметь такой кулон, когда отправляешься на поиски предвидения. — Она вытерла руки о другой кусок ткани и бросила его в корзину. — В любом случае я пишу о тебе трактат и у меня есть несколько вопросов. Не возражаешь?
— Ты — первый человек, который спросил, не возражаю ли я, — спокойно проговорил серебряный человек.
Джойра рассеянно кивнула, достала большую папку с эскизами и разложила несколько листков на столе.
— Это я, мои чертежи, — проговорил Прототип.
— Да. Это чертежи твоей конструкции до установки силового камня. Это проекции с разных сторон: спереди, сзади, слева, справа и снизу. Вот деталь твоего туловища. У тебя здесь много свободного места. А вот твоя голова, — рассказывала Джойра, водя пальцем по серым линиям.
— Эта надпись называет меня «Прототип 1», — проговорил серебряный человек.
— Да, — подтвердила Джойра. — мастер Малзра не очень-то изобретателен, когда дело касается имен. В любом случае это лучше, чем Арти Лопатоголовый.
Один из массивных пальцев Прототипа уткнулся в надпись над скобкой, охватывающей весь чертеж.
— Карн, — прочитал серебряный человек. — Это имя мне нравится больше. Что оно означает?
Джойра оторвалась от листов. Ее глаза внимательно изучали лицо Прототипа.
— Это написано на языке Древнего Трана. Я не очень-то хорошо знаю этот язык, даже мастер Малзра не владеет им в совершенстве. Но я знаю, что означает это слово. Оно значит «могущественный».
— Карн, — задумчиво повторил Прототип. Джойра вновь улыбнулась:
— Да, это хорошее имя. Это твое имя. Карн. — Она повернулась обратно к столу. — Теперь к чертежам. С этой стороны показаны силовой камень и его взаимодействие с верхней частью механизма. Цель моего исследования — объяснить, как машина превращается в думающее, чувствующее существо после помещения в нее такого кристалла. Мне не удалось понять это, глядя на диаграммы и даже присутствуя на самой операции. Я не могу представить, как силовой камень, особенно такой, как тот, что внутри тебя, с виду мертвый, может рождать жизнь мысли, и душу.
— Возможно, это не силовой камень, — тихо предположил Карн.
— Не силовой камень? — удивилась Джойра. — Тогда что?
— Не знаю, но без этого я ничто, — подытожил Карн. — Я видел себя без него. Я просто груда металла.
— Видел себя? — спросила Джойра. Она обернулась к серебряному человеку, взяла его за руку и, понизив голос, спросила: — Карн, ты догадываешься, для чего они создали тебя? Я знаю, мастер Малзра проводил с тобой серию тайных экспериментов. Он строил некую гигантскую машину. Я принимала участие в ее создании, но никто из учеников не догадывается, для чего она предназначена. И еще — что-то странное стало происходить в академии с твоим появлением, нечто витает в воздухе. Это похоже на какие-то волны, накатывающие подобно приливу. Не эти ли эксперименты с тобой оказывают такое влияние на наши ощущения?
Раздался нетерпеливый стук в дверь. Джойра изменилась в лице.
— Это Тефери, маленький крысеныш? — громко обратилась она в сторону двери. — Одну минутку.
Стук повторился.
— Это маг Баррин. Я пришел за Прототипом. И еще у меня к тебе просьба, Джойра.
Джойра поспешила открыть и приветствовала мага легким поклоном:
— Мы как раз обсуждали серьезные проблемы, но мы можем поговорить и позже. Не возражаешь, Карн?
— Совсем нет, — ответил серебряный человек. — С удовольствием. — Он повернулся и не спеша направился к выходу.
Баррин сделал шаг назад, пропуская его.
— Карн?
— Да, — ответила Джойра. — Его теперь так зовут. А какая у вас просьба?
Ночь спускалась на Толарию. Заходящее солнце освещало крыши, крытые синей плиткой. Казалось, они отлиты из бронзы. Полная луна уже висела над верхушками деревьев. В жарких, густых ветвях, в глубине джунглей замолкали последние дневные птицы. Закат позолотил белые барашки волн, бегущие по бордовому морю. Горячий, неподвижный воздух, висевший над островом весь день, сменился теперь легким и прохладным вечерним бризом. Наконец природа и люди вздохнули с облегчением.