Эль встала. Шаги её были неожиданно резки, так что Хорошая моя посторонилась. Пофыркивая, лошадь взмахнула хвостом.
Девушка присела рядом и скрестила ноги.
— Ты ведь в курсе про хозяина, который передал мне письмо?
Выглядела наёмница нормально, но голос её звучал… как-то иначе. Неожиданный вопрос смутил.
— Ты ведь в курсе, кто мой отец? — повторила она с нажимом.
— Да.
Быть может, мне и показалось, но Эль будто выдохнула с облегченьем.
— У нас договор, и я доведу тебя до Кранвайских болот, — ровным голосом. — Но на этом всё. Мы разойдёмся. Фавоний отдаст тебе те десять швен.
— Зачем?
Пауза.
И снова брови девушки сошлись. Эль забрала мою ложку.
— Помнишь, как я ловила рыбу?
— Да.
Сложив ладони так, чтобы скрыть столовый прибор — девушка сразу развела. Ложки в руках у неё больше не было. Протянув руку, наёмница выудила нехитрый предмет у меня из-за уха.
Хруст смещаемых костей.
Красные пятна тут же проступили на щеках у Эль. Часть из них переползла на уши, а некоторые из них на лоб.
— Понял теперь⁈
— Н-нет.
Голоса в доме.
Ночь шла.
По левую руку Гратц переминался в крови, а по правую — светился выход.
Спать больше не хотелось.
Обмыв спину духа, стражник попросил великана сесть. «Только осторожно». Несколько досок было привязано в пространном порядке.
А после Век снова опустился. Что-то захрустело. Дерево, а может и гуляющие кости.
Гратц вымыл руки. Он хотел и шею обмыть, но в последнее мгновенье передумал. Вытащив кадушку на двор, опрокинул. Чуть подпрыгнул, отскакивая.
В свете луны и звёзд вода показалась почти чёрной.
Достав мятый сложенный вчетверо лист из какой-то книги, мужчина оторвал полоску, попробовал завернуть немного табака. Руки его дрожали.
— Гратц, а какой ты рыцарь?
Стражник вздрогнул. Как будто некоторое время ему понадобилось, чтобы сообразить, о чём речь.
— Лемник. В прошлом веке приравнивалось к рыцарскому званию.
— Землевладелец… У вас же вроде должны быть угодия.
— Прадед мой всё прокутил. Негодяй. Нет бы понемногу как все. А он будто цель поставил, что всё до последней монеты спустить. А у меня детей трое… И все дочери. Хоть за одну бы взятку сунуть, чтобы род не оборвался.
Это был неожиданно… содержательный монолог. Эль встала.
' Я мерзавец'
Предрассветные часы — самые холодные.
Слышно было, как хорошая моя дышала и свистел Век.
В доме по-прежнему спорили.
«Мы не можем отдать урожай!» — повторял одну и ту же фразу староста.
«Мы не можем отдать урожай! НЕ МОЖЕМ!». — «Но мы УЖЕ назначили награду!» — «И что?» — «Тран прав. Этот мерзавец Лий добежал до Залива. В курсе там все». — «Этот „мезавец“ мой племянник! — возвысил простуженный мужчина голос. — И он сдела все как надо! Один из всех вас сделал!» — «Мы НЕ МОЖЕМ потерять урожай!»
Послышался скрип досок. Удар, и перестук, как будто что-то упало. «А давайте их просто убьём», — хриплый и слегка гортанный, старческий голос оборвал диалог. «Великана уже нет. Девчонка сама нарвётся, а этот… Не сегодня, так завтра…».
Слова со смыслом, но без интонаций.
Реплики смешались.
Шаги.
«У нас почти не осталось скота. Мы НЕ МОЖЕМ потерять урожай!»
Фонарь потух.
Должно быть масло вышло. Фитиль потух и теперь лишь тлел, едва заметно подгорая. Только белёсая струйка в лунном свете тянулась от широкой щели.
Никто из нас не спал.
— Когда… — проговорил я едва слышно. Сглотнул. — Когда разберёмся с кабанами. Мы уйдём.
Наемница поджала губу, а Гратц поглядел широко раскрытыми глазами.
Шурша, великан повернул свою большую голову к стене.
— Мы уйдем.
XX
В трактире «*** надежда».
Третий день шестого месяца двадцатого года.
— Мух! Мух не запусти! — бросил дух-хозяин в спину.
— Хо-ро-шо!
Ткань зашуршала, опустилась.
Из темноты тянуло выпечкой и жарящимся мясом.
Утро встретило пением птиц. Необычайно громким.
Пальцы вцепились в край деревянной бочки.
Медленный выдох.
Я попробовал всмотреться. Лишь чёрная рябь.
Ещё один выдох.
Вода. Не сказать, что холодная, но, залив рот и уши, она… напугала.
«Так твой отец обманул меня?» — вспыхнул обрывок беседы. «…Монеты НЕ были фальшивыми. Теперь понятно?»
Нога забилась. Пальцы сжали край!