Но креста не было.
Не знаю, какое у меня было выраженье при этом, но наёмница чуть отступила. Наконец, как бы нехотя, страницу перечеркнула пара линий.
— Получилось?
— А могло не получиться? — тут же уточнила Эль.
Гратц (он не навязывался, но прочитал всё до последнего слова) звонко прицыкнул.
— Врача бы надо, — повторил бывший стражник.
Уже в четвёртый раз.
Забывал ли Йозеф Гратц или нет, но всякий раз он смотрел мне прямо в глаза. Словно ждал, что я отвечу. Или напишу.
В кустах зашуршало. Как будто вспорхнула мелкая птаха.
Но я не успел её заметить.
Уже спустя четверть часа староста, отобедавший и как будто чуть пришедший в себя, снова вышел во двор. На нём теперь была очень лёгкая рубашка и панталоны, которые почти доставали до раздувшихся коленей.
Жуя и сплёвывая, мужчина предложил проводить нас до границ посёлка.
— Если идти по руслу Айроны, — сообщил он в нос, — то вы доберётесь до болот всего за два, возможно, три часа.
Что за Айрона такая я, признаюсь, не имел представленья… но Эль как будто поняла.
Тихо было.
Небо поражало голубизною, а улицы своим безмятежным видом. Какой-то парень подрезал кусты. Ребёнок гонялся за курями, а за старой оградой мычал лобастый телёнок.
Площадь. Большой зелёный камень. Снова заросшая бурьяном короткая улочка.
Маховик.
Он лежал всё там же, где я видел его в последний раз. Крику было много, но по итогу всё-так и осталось, как я запомнил. Даже пустые мешки никто не подобрал.
Даже запах палёной плоти как будто так и висел в затхлом воздухе.
Хотя последнего быть и не могло.
— Пять-шесть миль до болот и столько же обратно. Тянуть ни к чему вам, — повторил рыжеволосый староста уже в четвёртый раз. — Совсем ни к чему.
Солнце пекло.
'Поломанный канал для муки.
Великан наполовину присел и упёрся. Он всё ещё держал, хотя это и не было нужно.
Сильно пахло палёным.
Почти что чёрная с красноватым отливом. Жидкость пропитала ткань'.
Я дёрнул плечом.
Зажмурился и потёр переносицу.
— Как думаешь, что с ними делается днём? — обратился к Эль. — То есть с кабанами… Должна быть причина, почему только ночью выходят.
— Следы в деревне видел? Где сараи повалились.
— Ну… да.
— Днём они от солнца прячутся. Как и все.
Я смотрел на девушку… и не мог понять, что не так.
У наёмницы не было при себе меча. Эль оставила его в сарае, а на привычном месте, на покатом плече её теперь лежало древко не слишком длинного копья.
Щита… Эль не взяла.
Заброшенные, колосья ходили. Повсюду валялись доски со следами зубов, и в жирной земле отчётливо отпечатались следы копыт.
— Пошли, — бросила Эль.
Я обернулся: брёвна уже убирали, так что у нас и выбора теперь не оставалось. Двигаться можно было только вперёд.
Мы обошли посёлок и, наткнувшись на небольшую речушку, скоро двинулись вслед за теченьем. Петляя между молодыми ивами. То и дело оглядываясь и ища меж осокой и крапивой пепельные, в розовую крапинку, рыла.
Никого и ничего.
Лишь мелкие пташки летали от одного тонкого деревца к другому.
Яркая и до необыкновения мирная картина.
Без великана (ночуя на больших деревьях) мы могли бы попробовать уйти, но с ним… С ним это не представлялось возможным.
«С ним…»
Что-то зашуршало в траве. Но там ничего не было видно. Вода тихо перебирала рогоз.
— Эль… А что ты знаешь о линдвормах?
Громкий всплеск… и девушка наградила меня испепеляющим взглядом. С некоторых пор характер её переменился. И далеко не в лучшую сторону.
Оттолкнувшись ото дна копьём, наёмница заскользила по высокой траве.
— Это драконы с большими когтями.
— Всё верно, — подтвердил я с удовлетворённым видом. — А ты не помнишь: их задние ноги длиннее передних? Или короче?
— Нет у них задних ног.
— Замечательно.
Птицы пели и облака, белые и высокие, с тёмным основаньем ходили над кронами деревьев.
В памяти само собою всплыло костяное копьё. И сустав.
Я прикинул габариты и снова «вгляделся»…
«Не понимаю».
Комар впился в щеку. Так что пришлось прихлопнуть.
Обернув ногу сухою тряпкой, наёмница обулась.
С трудом.
С заметным трудом.
— А какие ещё крупные животные здесь обита?..
— Ты издеваешься⁈ — оборвала меня Эль.
— … Я серьёзно.
— Лоси, быть может… Были.
Не меньше часа мы брели по заросшему берегу. Пока, наконец, не дошли до переправы из ряда больших камней.