«Корова. Что она делает посреди улицы?»
Под камнем, среди карт, дорожных бумаг и прочего было и письмо на грубой чуть желтоватой бумаге. Оно было написано духом, и я взялся передать его.
Ещё в прошлом десятилетии должен был передать посланье его знакомому: наёмнику в Заливе.
Я не передал.
— Вы случайно не знаете трактира, которым управлял бы дух?.. Ну или просто места под названьем… что-то там «надежда»?.. Он должен стоять неподалёку от Залива.
Провожатый очень скоро начал потеть. Уши его сделались красными, а засаленные волосы прилипли к низкому лбу.
— Трактира? — толи с обидой, а то ли спросонья. — Никакого трактира я не знаю!
— Спасибо.
Прохожие провожали нас удивлёнными взглядами. Мужчина поставил тяжёлый ящик обратно на край повозки и почесал щеку.
И даже молодая девушка отвлеклась от яркого окна ювелирной лавки.
Стараясь держаться достойно, я… В какой-то момент я почувствовал, что в спину кто-то смотрит. Не провожает взглядом, а именно смотрит. Всё же разница есть.
Я приподнял плечо. Глядя строго перед собой — развернулся!
Никого.
Все те же люди.
Пара мальчишек в отдаленье гонялась за белёсой курицей.
Стражник потел. Идя вразвалку, он беспрестанно повторял: «Чего? Чего они?..»
На нас смотрели. Стараясь держаться ровно, я прикинул, какая одежда ещё осталась в поклаже. Вроде бы я видел там ещё одни запасные панталоны. Самые простые, даже без шитья… Пожалуй, теперь это был наиболее удачный вариант. Да! Вот именно! Я могу лишь написать в тетради волшебника об местных порядках, а основная задача поскорее пройти город и добраться уже наконец до болота. Там разберусь.
— … всё пилит, пилит! — не отрывая взгляда от мостовой, бубнил стражник. — С утра и до ночи. С утра — и до ночи!.. А после снова на дежурство… А мне, быть может, ТОЖЕ спать охота. Почему, говорит, я дома не ночую?
Носок зацепился.
— Ду*а она, вот что!
Идти рядом со стражником оказалось на удивление неприятно.
Солнце пекло. Люди смотрели.
«И почему я сразу не попросил переодеться? — негромко, но упорно вращалась мысль. — У того же Вивара. Не верю, чтобы он и ничего не припрятал в доме. Так, на всякий случай».
Наконец, впереди показались старые ворота.
Никуда не торопясь, размахивая грязными руками при ходьбе, мой провожатый стал здороваться… со всеми. Сопя, он парой фраз перекинулся со хмурым, тощим типом в очень помятом шлеме.
Не потому что это было нужно, а просто из проформа стражник мой убедился, что никто не пытается встать на моём пути. Пускай. Я уже видел впереди просвет врат. Сделал с десяток шагов, вошёл в полукруг света посреди тени и сощурился на солнце. Увидел небо.
В полях беспрерывно трещали кузнечики… Так громко, что у меня как будто что-то треснуло в затылке. Занятно. Могло ли подобное приключиться с «бессмертным траном»?
Я встал. Вздрогнул: это стражник додумался широкой ладонью ударить по-свойски меня между лопаток.
И заявить:
— Ну это… В добрый путь.
Я сделал еще пару не слишком-то уверенных шагов. И встал.
Мост был опущен. Череда людей в очень грязных, затёртых плащах тянулась мимо стражи. Был слышен приглушённый кашель.
Через большую арку, как через окно, я мог видеть волны, что гуляли по зеленеющим колосьям. Услышать ветер.
Я увидел белую, сухую яблоню. И чёрную полосу дороги, что как будто упиралась в горизонт. Длинная вереница людей топтала ее, и закрепляла тьму не заросшей земли.
— Держите его! — донеслось из общей массы.
Я моргнул.
Широко расставив руки, какой-то завитой в барашек стражник, с толстой шеей, раздувал от усердия щеки. Молодой, в строгой форме, хмурился. С необычайным воодушевлением он попытался заломить руку весьма тощему типу, похожему на скелет. Вытаращив рачьи, красные глаза, последний как будто удивлялся: у молодого ничего не выходило.
«Дёргайся-дёргайся», — долетел чей-то довольный выкрик.
Дёрнувшись как-то особенно неудачно, тощий тип случайно подставил толстяку подножку — и тот с воодушевляющим «В-у-у-у!» упал на молодого. Тощий переселенец застыл. Он поглядел на произошедшее, как на невозможное.
— Ловите его! — из толпы.
— Беги! Чего стоишь?
Глянув на повалившегося, на толпу и на бескрайние поля, тощий в самом деле побежал. В зелень дали.
Егозя как кузнец, выбравшись, молодой ухватился за съехавший шлем. Зачем-то необычайно высоко поднимая колени, он побежал по полю вслед за задержанным. По-гусиному, так как пахота мешала.