Шаг, и под коленом оказался сук. В общем, неплохая опора. Опять переместив поклажу снова на спину, давясь листвой, я не без азарта вцепился в грубый ствол. Сначала ухватился за него одной рукой. Потом другой. Прижался щекою. Подтянулся следом и, наконец, почувствовал, что победил.
«Сэр рыцарь».
— … многа⁈ Да я вас-с!..
— Подоходные налоги и акцизы. Если мы заплатим больше — предприятье разорится. Все мы окажемся в накл…
— Два швена за бошку!.. Ты обобрать меня удумал⁈ Мы… МЫ как на эти деньги прожить должны⁈
— Так же, как и все…
— Да я тебя!..
Руки мои хватили жёсткую кору. Я моргнул. Вжался грудью.
Внизу была дорожка, несколько тёмных фигур… Там было не меньше шести «городских» и два раза по столько пришлых. Крепкие мужчины с длинными палками в руках.
Впрочем. Это всё не важно.
Всё это НЕ ВАЖНО.
Я весь вжался. И посильнее втянул живот. Почти что сросся с грубой и шершавою корой.
«Великан!»[1]
Нет, не сказочный, сын бога, который в стародавние времена делал то, что обычный человек сотворить неспособен, а самый что ни на есть настоящий. Тот, что может прибить меня. И сделать это очень легко.
«Длиннокостная» и жилистая фигура в огромном, точно из целой телячьей шкуры скроенном фартуке. Она сидела перед цветущими кустами в стороне. Я бы и не заметил, но тусклый свет звёзд играл в неподвижных, мертвенных глазах.
Аромат… или просто запах.
Нечто неуловимо знакомое слышалось в воздухе.
«Великан… Или сын великана… Здесь. ЯСТРЕБ, да откуда он здесь!»
Великан «сложился» пополам. Длинными руками обхватив колени, полудух громоздился рядом с лавкой. Прямо на сырой земле… И никто не обращал на него вниманья!.. Лишь один пастух, почти что мальчик косился на фигуру с некоторой опаской. Всем видом показать старался, что ему не страшно.
Великану было всё равно.
Лёгкий шелест листвы. Возможно мне лишь почудилось, но большая голова как будто чуть повернулась. Заросший щетиной подбородок переместился.
— Да мы… Вы… Думаете на Вас управы что ли нет⁈.. Мы!.. Мы до баронета пойдём!
Толстяк закипел и пошёл на противника «грудью». Но почти что сразу отступил. И снова перекатился и сплюнул. Люди за его спиною больше смотрели.
— Что ж. Это твоё право, — был ответ.
— Терять Нам нечего!.. У нас в деревне дети лебеду жуют!.. Ты понять это можешь? Ястреб!
— Можете сдать под роспись… Но тогда, я заплачу по тридцати кондоров с головы. — Бесстрастно и беспощадно. — Торговля скотом сверх бумаг — это очень серьёзный проступок. Отбывать за него мы будем вместе.
Пастух не слушал. Он перекатился. Снова перекатился и бросил пару резких фраз.
— Да всё одно!.. У нас… У меня дома жена в слезах! — Поднимая посох. — Хотите, чтобы мы умолкли?.. Ну ладно. Тв***и! Это Вы так решили!
Люди за его спиною оживились. Их посохи гулко забили по вросшим в дорожку камням. Молодой подобрался, выкрикнул горлом.
Краткий, трубный выдох.
Хруст.
Хотя и негромкий.
Подавшись чуть вперёд, оттолкнувшись от сырой травы, великан поднялся. Он повернул свою большую голову. Блестящим глазом поглядел на стоявших. На поднятые палки. Ступая не слишком спешно, полудух в три шага проглотил небольшое расстоянье.
Теперь он стоял напротив пастуха. Голова с засаленными, зализанными волосами чуть завалилась набок. Лохматые, тяжёлые брови чуть приподнялись серебрясь.
В тишине, пастух взял палку поудобней.
— М-мы-ы?.. — только и успел выкрикнуть он.
Зубы клацнули.
Великан ухватился за засаленную обвязку проймы жилета. Поднял.
Смявшись, домотканая рубашка затрещала.
— Б-Е-Й!
— Чт… чт-о?
Мужчину чуть развернуло. Он ухватился за очень твёрдое предплечье.
Рукав великана съехал вниз, так что стали заметны жилы, толстые вены и как будто даже кости. Неподвижное, точно высеченное из шершавого камня, лицо чуть приблизилось к человеку.
Пасть открылась.
— … Ах… ах ты тварь!
Пастух ударил!.. Шагая в воздухе и с широким замахом.
Гулкий звук.
Шкура на виске надорвалась. И мимо большого, мясистого уха заструились к подбородку масляная жилка. Заблестела.
' Это кровь!'
Пальцы мои до боли сжали ствол. Всё это время, в воздухе витал запах крови. Свежий и сильный аромат.
Металлический перебор цепи.
Пасть раскрылась шире. Щёки полудуха смялись.
— А-а?
Удар!
Ещё один удар!
Пересохшие, растрескавшиеся губы разъехались. Показались кривые зубы.
Великан улыбался. Щёки убрались рядом морщин, чего с человеческим лицом случиться не могло. Под лохматыми бровями зажглись лунным огнём белые яркие точки.