Великан или исполин (см. нефилим) — потомок бога и человеческой женщины. Как правило, необыкновенно высок и силён. В наиболее распространённых случаях берётся на работы связанные с физическим трудом.
Приложение. 1 Не рекомендуется принимать в наём представителей проживших более года вне общины, т. к. гонимые (см. решения второго судьи) они очень часто теряют всякое пониманье о манерах и «облик людской».
Нубл Агрипп. Справочник общественных нужд. Том 3.
Глава 3
Направление героя
XI
Гор. Залив.
Двенадцатый день шестого месяца двадцать третьего года.
Дети играли в догонялки между кустами.
Мальчишка убегал, а девчонка — пыталась осалить. Она смогла. По макушке палкой. Засмеялась торжествуя.
Он охнул. И почти что прикусил язык… Запыхтел и припустил за нею. Что-то закричал, протягивая руку. Он упал.
Оба они смеялись.
С шуршаньем я задёрнул штору.
Пальцы сжали тёплый медальон.
Он пульсировал.
«…»
Гостиницу мне удалось отыскать ещё до полуночи. Сонная девчушка в зелёном платье… посмотрела как-то странно. Проводив, она предложила «расстелить». Это было совершено лишним. Я лёг — и сразу же уснул. Прямо в куртке и сапогах.
Проснулся в новом, «чудном» дне. Обнаружил, что штаны совершенно измялись… отчего-то. Я снял… Осмотрел с пристрастием колено; заказал горячей воды. И умылся! В конце-то концов.
Я долго, очень долго тёр запястья. Шею. Плечи
… а после промочил тряпицу и обтёр прочее тело. Для этого прекрасно подошёл край одеяла.
Я решил что-то сделать со штанами. Но передумал. Позвонив в колокольчик, я попросил у той же девчушки, с чуть раскосыми зелёными глазами, «хорошую» бритву. Наконец, мне удалось привести лицо в порядок.
Я порезался… Кровь как-то… Кровь неудачно размазалась по пальцам. По шее… И по груди. Я сел. Ища новый предмет (для мыслей) огляделся. Ничего занимательно в узкой тёмной комнатке не обнаружилось.
Я вернулся к мешку.
'ЯстрЕб в небесАах летал…
НавернУлся и упА-ал'.
Попался позабытый кусок вяленого мяса.
«Чтоб пустЫм не возвращаться…»
Пара платков — легли на кровать…
«Он душОнку подобр-ал…»
… розоватое нижнее упало на спинку стула. МОИ четыре швена я отложил в сторонку. Туда же положил квадрат.
Куча тряпья… Немного подумав, я затолкал её под кровать… Мне попались собранные в полях, но не высохшие как должно лечебные травы. Попалась солома; обломок палки… книга.
Отложив поклажу, не глядя я сел на платки, с хрустом раскрыл совершенно чёрную обложку. Пролистал чуть суховатые страницы. Вернулся к началу: только два креста. Ни слова больше.
Я достал карандаш.
Достаточно долго я всматривался в бумагу. В потолок.
Закрыв, я вернул карандаш на место, положил книгу в сторонке. Переложил на стол. (Чтобы не потерять).
«Мя-со», — мерно и предвкушая вкус.
Я развернул промасленную бумагу. И, вслушавшись в «дымок». Сунул деревяшку в рот.
«Кин-жал…»
Достаточно тяжёлый, внушительный рондель лежал на одеяле. Я долго, очень долго смотрел в него.
Пара исцарапанных дисков. Длинное, узкое лезвие почти без кромки, и рукоять уже давно потерявшая цвет… Это совершенно точно был МОЙ кинжал… Который подарил мне отец, в честь назначенья… Который я вышвырнул в ров!
Пальцы заметно дрожали. Тугое мясо стало колом.
«Ястреб забери!.. Я ведь… Я помню, что выбросил!»
В носу свербело от перца.
Я встал. Но тут же снова сел. Бездумно посмотрелся на полосы загара. Чуть почесал. Встав, я решительно подошёл к двери. Осторожно отворил и неспешно просунул голову в щель: убедился, что в коридоре никого не было видно.
Я положил кинжал под затоптанный коврик, с парой жёлтых полос по краю. Прикрыл за собою дверь. И вернулся на центр комнаты. Остановился. Подождал… Ничего не изменилось.
Повинуясь вдохновенью, я широко расставил руки. Несколько раз подпрыгнул — позади раздался мерный, звонкий удар металла. Я замер. Стоя в презабавной позе, в одном лишь нижнем, я медленно повернулся всем телом.
Чуть в стороне, на плохо обструганных досках пола лежал мой рондель.
Я не стал его трогать. Резко развернувшись, никого не боясь и не стесняясь, я дёрнул ручку двери. Вышел и откинул половик… ничего. А вот в комнате лежал мой рондель.