Я наблюдал, как СОБАКА, большая и серая, увязалась за нами… Как она крутила хвостом, пока великан не обратил наконец на неё вниманье. Выудив какие-то обрезки из кармана, полудух кинул половину псу; а вторую закинул… в свою… пасть. С различимым хрустом тупые пеньки зубов великана подавили кости. Грубая ладонь прошлась по серому косматому загривку, и пёс залился хриплым радостным лаем.
Гратц спотыкнулся. Снова. Он только и делал, что спотыкался с тех пор, как отпросился на пару минут. Я очень, очень надеялся, что он одумался и уже больше не вернётся.
Эль поддержала его.
Так мы и шли. Я… Эль… и треклятый Гратц вместе с опасным Веком.
А мысль моя стояла.
Что произошло?
После того как секретари разобрались между собою, баронет поднялся с табурета. Он решил взять слово и долго, очень долго собирался.
Я смотрел на Эль в это время… как девушка прощалась со своими… Худенькая Белла всё хмурилась из-под чёрной вуали и отправляла её «уже»… Всё косилась на меня с большим подозреньем: «Будь осторожна».
Девушка в зелёном обняла мою наёмницу с налёта и разревелась.
Элой загремел металлом. Старик начинал, прерывался и приступал заново.
Дословно всего сказанного я уже не помнил, но общая канва выпукло, удивительно выпукло врезалась в память. Хотя я и не мог сказать, почему так.
— Сейчас я обращаюсь не к родившимся в этом городе, а к решившим поселиться здесь лишь в последние месяцы. Моё имя Элой. Этот город под моим управлением и от лица его говорю: простите, но мы не можем принять всех желающих. Залив не способен сделать это сейчас, и не будет способен в ближайшие годы.
Завтра, в это же время Вивар — мой секретарь — раздаст на этой площади всем желающим инструменты и пригодную для работы одежду. На западе и востоке город окружает лес. Я разрешаю использовать его для возведения пятого кольца Залива. Строительство начнётся сразу же, но сначала решившим остаться придётся вырыть новый ров и поднять новую стену. Расчистить канал, так как воды, поступающей от Фики, может оказаться недостаточно.
Это будет долгий путь, и всё, что мы сможем сделать для вас, это дать мелкую работу, жалованья с которой должно хватить на еду и самое необходимое.
Первые здания появятся не раньше чем к зиме и состоять они будут из временных строений. На них пойдут остатки материала и стоящая теперь стена. Поля, что появятся на месте вырубки, будут розданы, но они не смогут дать вам НИЧЕГО раньше осени будущего года.
Это будет тяжёлая зима. Вы будете болеть, а слабые умирать. Оставшиеся знайте: здесь у вас не будет крова, поскольку нет свободных зданий, и еды, так как поля на то не рассчитаны.
Я не смогу пообещать вам НИЧЕГО сверх. Решайте или уходите.
Возможно есть город, в котором вам будет много лучше.
Пока я раздумывал, как бы не опозориться. Пока секретарь составлял невозможные планы и припирался за место, баронет просто решил, что делать.
Мне вспомнилось, как волшебник отправил меня…
«…»
— НЕ СУТУЛЬСЯ! — бросила наёмница внезапно. Весьма резко и требовательно.
Поймав интонацию, плечи мои развернулись, а носки стали строго врозь.
Гратц, лишившийся заслуженной пенсии, уткнулся в мою напрягшуюся спину… и упал.
Не без удивления я обернулся… и в то же мгновенье обрюзгший мужчина в толпе растолкал соседей.
— Кто⁈.. Кто взял пять бутылок за защиту⁈
— Он должен денег моему ломбарду, — доверительным тоном сообщил подошедший неслышно старик.
— Пятнадцать фарсов за колбасу!..
— Тридцать фарсов!
Неизвестный разве не поднял обмякшее тело.
— Да он пьян, — неожиданно заключил старик.
— В дым! — Непонимающий взгляд незнакомца прошёл по тусклым лицам толпившихся. Он посмотрел на меня. — Вы! Тогда ВЫ заплатите!'
Слово было сказано… и мир живо завертелся. Меня почти что сбили с ног. Я ухватился за кого-то, но рука тут же была отброшена. Неизвестный уже лез мне за шиворот.
Наёмница никак не отреагировала. Позволила люду наброситься, вырывать друг у друга мой новый кошель. Стражник был пьян, а раб с бойни… Великан всё шёл и шёл вперёд. Не оборачиваясь и не обращая ни на что, ни на кого ни малейшей доли своего вниманья.
Он шёл.
Смотрел не моргая.
Один сплошной «марш»… который всё продолжался.
Пара секретарей препиралась, борясь за свои желанья.
Никуда не торопясь, с каждым здороваясь и всякому улыбаясь, сопровождаемый всклокоченным Треем, баронет подошёл к карете. Движение отвлекло его: дети играли неподалёку.