«…»
Страницы зашуршали, и довольно-таки скоро нашлась иллюстрация.
'…ЛЮДО*ДЫ…
«Не сразу знала земля, как должен выглядеть человек. И пробовала она три р*за. При**ж*ла руку свою: и проросла трава на просторах и дере*о всякое, что стелилось и возвышалось. Оставила земля её при себе и попыталась сн**а. И возникла во чреве тварь земная и водная, что плавает, ползает и ходит…»
Наёмница оступилась слегка, и лёгкая дрожь прошлась по водной глади.
«… Третьим же был челов*к».
И снова она заскользила.
'Людоед — зверь, что появился вровень с прочими, но ходит он как мы, и говорит весьма схоже. И лик его ст*ль сильно походит на наше лицо, что сам он часто принимает себя за соплеменника нашего.
***(Строчка затёрта)***
… порою поселяется он в лесу, а порою в поле. ***(фрагмент затёрт)***ное горе и ужас ожид*** всякого перепутавшего, ибо хотя и рождается людоед в среде нашей, и неотличим в молодые годы, но возвращается он неизбежно к тварям прочим. И страшен становится, ибо известны бывают людоеду привычки наши, понятна речь, но не положен наш придел. Разум…'
Резкий хлопок. Туча брызг… и грудь Эль «ушла» резко в сторону, продолжая рваное движенье. Что-то упало на берегу. Не понимая, просто не веря, стражник вылупился на рыбу.
«… ест пищу с нашего стол** ***а не вспо*нит из какого племени вышел. (Бумага захрустела) И не захочет он уже более сесть за один стол с нами и есть пищу на*у».
Эль ловила рыбу.
«Непостоянен вид его, ибо пожирая приобретает людоед силу жертв своих».
…Полоска кожи сзади обнажилась.
' Достоинства его приумножаются, слабости же лишь множатся, всё более и более меняя его облик'.
… Крупный окунь неожиданно ударился о мой сапог. Растопырил жабры, запрыгал и забился, так что только чудом, мне удалось сберечь страницу.
'Непомерно высок становится зверь этот и широк в кости. Порою покрывается шерстью, грубой и жёсткой, а иног** ** шуёю. Ногти его широки становиться, а мышцы сильны и тверды. Кожа грубеет, и глаза становятся круглы. И тьма в них вытесняет белизну по краю.
Бойтесь не распознать людоеда в друге, в брате своём, ибо голод помутит разум и заставит охотиться'.
Не такая и тонкая, впитав достаточно влаги, льняная ткань плотно облепила живот и бока наёмницы. Красиво. Мне очень сложно было не отвлекаться, так что пришлось даже повернуться полубоком. Всё тщетно. Текст не принёс никаких подсказок.
Я не менее десятка раз пробежался от начала и до конца, прежде чем рыбалка, наконец, закончилась. Я поглядел на стражника. Весь в чешуе тот теперь отбивался от нападок молоденькой щучки. Век монотонно и никуда не спеша доламывал последние сучья.
«Широкие ногти и голод… — возникло вдруг и тут же утвердилось предположенье. — Н-нет. У всех великанов внешность довольно приметная, так что перепутать сложно… Если бы в заливе вдруг начали пропадать люди, кто-нибудь бы заметил. Наверное».
Птиц больше не было видно. Двигаясь в редеющей желтоватой дымке, бёдрами раздвигая воду, Эль шла к берегу… И всё же она была красива.
К тексту прилагалась иллюстрация. Достаточно детально, хотя и несколько гротескно, художник изобразил… человека. Большая голова его разве что крепилась к плечам. Живот был кругл, а ноги и руки неестественно тонки и волосаты. Ни лба, ни подбородка.
Звук движения. Словно лань, Эль в пару прыжков забралась на траву.
Я сглотнул.
Улыбаясь, девушка за жабры держала здорового окуня. Она одарила Гратца взглядом победителя. Уже вошедшим в привычку тоном Эль сообщила, что тот готовит и завтра. Стражник сделал вид, что не услышал. Стараясь спрятать глаза, я вновь всмотрелся в иллюстрацию. На Века она совершенно не была похожа. Совсем другие черты.
Эль прошла мимо.
Она шла босиком, так что несложно было наколоть. Это и произошло. В какой-то момент девушка, должно быть, взглянула на страницу… Бумага затрещала. Форзац внезапно дёрнулся, пытаясь выпорхнуть из рук. Я ухватил. Потянул обратно — нарисованная «грива» испарилась вместе с мелким текстом. «Болотный безумец» — прочитал я очень крупный заголовок. От статьи о людоеде не осталось ничего.
— Эт… Э… А-пчхи! — В носу нестерпимо засвербело. — Э-то что такое⁈
Подойдя к костру, Эль без лишних слов спалила смятую бумагу. Янтарный отсвет очертил её скулу… Бедро перекатилось. В широко расставленных глазах сверкнули молнии. Я стушевался.