Чуть наклонившись, великан ухватил почерневший край рукояти молота. Поднял. Развернувшись с ускореньем, проведя над плечом, он опустил.
Череп промялся.
Верёвка натянулась и ослабла.
Бык упал на колени.
Тяжёлая металлическая болванка ударилась о твёрдую почву. Молот завалился набок. Великан вытащил из балки нож. Он заглянул животному в глаза: оно уже ничего не понимало.
Тускло блеснув, одним движеньем лезвие прошлось по лохматому горлу.
Ждать не пришлось. Босыми ногами ступая по вязкой, липкой крови, гигант обошёл. Он привычно ослабил узлы.
Толстый и потный, человек поднырнул под локоть. И сразу же набросил петлю на пологие рога.
Великан вышел на двор. Щурясь на солнце, он выдохнул тёплый воздух.
Теранул ладонью шершавую шею. Посмотрел на загон.
Стадо с выпученными белёсыми глазами, с пеной на мордах толкалось за дощатой оградой.
Великан подошёл. Всё ещё щурясь, он ухватился за большой, желтоватый и грязный рог. Потащил животное к воротам.
Сапоги скрипели.
… На первый взгляд, Залив показался мне вполне приличным местом. (Городом то есть). Было видно, что улицы часто мели. Выгребные ямы прочищали и барбарису не давали лезть на мостовую.
Пыльные группы, беженцы с края королевства разве излишне часто попадались на глаза. Но… это ведь не страшно. Как представитель двора, и короля, я понимал, что это теперь неизбежно. Правда ведь.
Чуть поразмыслив, я заключил для себя: «Просто бедный провинциальный город. Чистый».
Шагая свободно и быстро, молодой стражник довёл меня до старой, хмуро смотрящей мхом городской стены. Некоторое время мы шли вдоль неё. А после свернули. Продвинулись до лавчонки обувщика — и снова свернули. Прошли еще квартал —свернули. Признаюсь, меня это смутило.
Повторяя и повторяя повороты, через некоторое время мы снова оказались у серой стены. На вершине которой уже начинали зеленеть берёзки. Строенья теперь встречались все больше белые, временных и просто «деревянных» больше не было видно. И мостовая стала заметно лучше.
Люди смотрели.
Кое-кто уже сличал мой профиль с портретом на ближайшей стене.
Я расправил плечи. Шире. Ещё шире.
Впереди показалась ещё одна группа в плащах. Много женщин. Чумазые дети. Мальчишка в драной куртке, посмеиваясь чему-то своему, попытался повторить мою походку.
Я поднял подбородок. Глянул в профиль.
«Эти… сапоги! К ястребу выброшу их, как только представится возможность!»
Из лавки, со стеклянной большой витриной, вышла девушка (из обеспеченной семьи, судя по ткани юбки). Посмотрела на меня, невольно улыбнулась.
Я чуть споткнулся. Узел из лоскутов рубашки, что защитил от солнца во время сидения на крыше, сполз на глаза. Пришлось его поправить.
— Зелень! — с хрипотцой в надтреснутом голосе сообщила торговка. — Свеж-ая зелень!.. Молодо-й человек.
— НЕ-ЕТ! Не надо!
Рано посидевшая женщина опустилась на свой старый ящик, привычно избавилась от сора на подоле. Она поправила перегородку так, чтобы тень прикрывала как можно больше ее простого товара.
— Вот и хорошо, — мне в спину… — просто замечательно.
Шаги чеканили по мостовой.
Я думал. Носок зацепился, и жёсткое голенище ощутимо прошлось по коже.
— Чем?.. Когда Я заслужил такое?.. — Медальон жёг кожу. — Да чем? Мог я разве сделать что-нибудь… «такое»?
«Без чьей-то поддержки я Сам познакомился на вечерах с нужными людьми. Приобрёл приличное платье… Ведь при дворе без этого было никак нельзя. И… что?.. Это всё было… зря?»
Рукавов больше не было, и на коже рук были хорошо заметны зеленоватые разводы. Неуместная полоса загара. Кисти и предплечья как будто были залиты бронзой, а дальше шла белая, мягкая кожа.
Панталоны ещё были на месте, но мне всё равно казалось, что я совершенно гол.
В незнакомом месте и без денег.
И без приличных панталон.
От сапогов различимо тянуло.
Сотни! Тысячи швен золотом значилось за Целестиной, а я в… ***?
— Госп… Господин!.. Подо-ждите…
Несколько скорых шагов. Я стал. И выдохнул. Обернулся.
Почему-то мой провожатый совсем отстал. Шлем его уже едва-едва маячил среди прохожих, и лица видно не было. «Как странно». Пальцы мои помимо воли, коснулись тёплого металла медальона.
Рядовой едва не столкнулся с водоносом. Из вёдер чуть плескануло, и бок парня тут же промок. Простой сапог стал издавать скрипучий, чавкающий звук.
«Которые с псами… совсем в другой форме были… Или в похожей?»
Дождавшись, я наградил рыжеватого провожатого улыбкой.
Он радостно выдохнул в ответ: