— Как же вы… смешно ходите.
— А у Вас!.. — Голос надломился.
Я сам не ожидал, сглотнул и поморщился.
Взгляд скоро пробежался по озирающимся прохожим:
— А у Вас в Заливе так принято? Собаками гостей травить?
Мальчишка явно не понял. Глаза его округлились, а загорелое лицо, в веснушках, начало вытягиваться.
— Я понимаю, — пытаясь не сорваться, — всё можно оправдать. Опасный тролл обосновался у ворот. Тут не до манер, но… У всего должна быть мера!
— Простите…
— Или вы не в курсе? Под воротами Вашими обосновалась шайка, а стража и не в курсе⁈ И ничего не делает?
— Этой ночью, — повторил юнец. — Нам утром ничего не говорили. Господин…
Он не произнёс, а прожевал эти слова с южным губным в.
Я моргнул. Огляделся: заливцы уже начали собираться. Людям определённо было скучно, и бесплатное зрелище не могло их не радовать.
— И чем закончилось?
Я моргнул.
Лениво ожидающий клиентов, точильщик смачно сплюнул. Пару раз он ударил трубкой о край большого камня. Понемногу, вокруг нас росла толпа.
— Чем закончилось? — Я нащупал медальон. И дёрнул. Заговоренная цепочка резанула кожу. — Увы, но так как это дело двора, я не могу Тебе сказать. — Я моргнул. — Я НЕ ИМЕЮ ПРАВА РАСКРЫВАТЬ ДЕТАЛИ.
Парень кивнул.
Он хотел поправить съехавший ремень. Но замер:
— Этого не может быть!.. У нас ведь псарню ещё прошлой зимою закрыли. Говорят, что дорого.
— Понимаю.
— Я всё передам капитану! Мы со всем разберёмся очень быстро! Сэр Рыцарь!
— Да.
Зевак становилось всё больше. Они уже начали образовывать «ряды».
Кто-то неподалёку вторил: «Тролл! Тролл!»
Я сглотнул.
— Замеча-ательно, — усмехнулся кто-то.
Прямо над ухом.
Протяжно и с намёком.
Плечо непроизвольно дернулось, но… я помедлил. Признаюсь, я уже боялся оборачиваться. Мужчина стоял позади. Лет тридцати — тридцати пяти. Подтянутый, одетый по-деловому и очень стройный. С подбородком выбритым, но всё равно заметно тёмным.
Неизвестный посмотрел на мой мягкий живот. На обрывки панталон и полосы… Он вроде бы понюхал воздух.
— Сэр Гонорат Мизен? — произнёс он в нос. — Вы должны были явиться ещё на прошлой неделе. (Мужчина скоро оценил количество зевак). А впрочем… Я попрошу вас, сэр.
Мелкая дрожь в коленях. Нервы, должно быть.
Стражник у моего плеча заметно подтянулся. Целая толпа наблюдала за каждым его движеньем. Прислушивалась.
— ДА УЖ ПРОЙДЁМТЕ! — Так громко, что даже в горле запершело. Солнце пекло, и пот катился по спине градом. — Долго же Мне пришлось вас ждать!
Субъект застыл. Подняв подбородок, он зачем-то вцепился в книгу, которую держал подмышкой.
Не без намёка, я ухватил противника за золотую пуговку:
— Что вы можете сказать?… Как вас простите?
— Вэлиэнт Вивар! Первый секретарь баронета Элоя Залива, безраздельного владельца этих земель и пожизненного члена королевской курии!
Мужчина выдал это распрямившись. Чётко и быстро. С интонацией, с которой прилежный ученик выдаёт очень, очень хорошо заученный урок.
Я моргнул:
— Пройдёмте!
Первый секретарь стал медленно краснеть:
— Понимаете, господин Элой считает, что…
— Что Вы имеете в виду⁈
Секретарь изменился в лице.
Он поглядел на толпу. На мой портрет на ближайшей стене, к которому некто пририсовал усы.
— Понимаете… нам сюда, — указал он на ближайший дом.
Заминка.
Я чётко видел впереди старый замок (с парой башен и рядом замочных скважин), знал, что идти до него осталось недолго… однако мужчина указывал на самый обыкновенный частный дом. Сложенный из камней цвета песка. С чуть нависающим, стоящим на балках вторым этажом и ухоженным лазурным цветником перед входом. Обычный дом с масляным фонарём, закреплённым над дверью.
Я одёрнул грязные обрывки сзади. Неподалёку подал голос грудной ребёнок. Мать, пытаясь успокоить его, принялась напевать простую, тихую мелодию.
Кто-то в толпе засмеялся.
Медальон ощутимо подрагивал.
— Пройдёмте!
Из строгой, но достаточно пространной речи я узнал, что баронета «никто не принуждал». Он сам, по собственной воле, в какой-то день решил переселиться. На собственные деньги, арендовал первый этаж этого дома.
— Господин посчитал, что «так удобнее людям»… Что Я мог с этим сделать?
— Это очень хорошо. Я понял, — не вникая.
«Негодяй!»
Дом встретил нас очень тяжёлой дверью. Светлым коридором с настежь открытыми окнами. И обилием герани в глиняных горшках.
Здесь, на паре берёзовых лавок уже ожидали люди.
Самые разные. С отвислым пузом и не открывающимися глазами. Неизвестный с розовыми лодыжками кашлянул в кулак. Худая женщина попыталась подтянуть сползающую по юбке корзину.