— Да.
Глупость я сказал.
Краснота расползалась, окрасив шею и уши.
— Я, как святая, всё на свете на себя взвалила… А у тебя… А ну, отдай жердину!.. Будто все должны тебе вокруг. Будто всё нормально! Я — копаю, а ты лежишь там и страдаешь: почему это меня не признают⁈ Почести мне за спасибо к ногам не возлагают!
Голос Эль сорвался.
Цвет лица её определённо не был нормальным. Лоб становился всё более и более синюшным, проступали вены. С некоторым сомненьем я покосился на камень: тот выглядел абсолютно нормальным.
«Мик подвёл?»
Пауза тянулась.
Не знаю, как я мог не заметить раньше, но… в чёрных прядях Эль заметны были серебристые линии.
— Понятно, — выдохнула наёмница. — Мне просто интересно: ты в курсе, как погиб последний Тран? Тот, чьё имя здесь высечено на камне.
— Он погиб… сражаясь с драконом?..
— Каждый Тран прославился, но не все они были рыцарями! Ты понимаешь? Один был торговцем, а другой… Один из транов Королём пробыл целый год, чего об этом говорить!
Подбородок мой дёрнулся.
— … Спасибо.
Хруст дерева… По ту сторону баррикады что-то двигалось.
У меня и мысли ещё не возникло, а Эль уже шестом поддела голенище. Я упал. Сначала почувствовал, как копчик весьма чувствительно встречает сухую землю. А после увидел, как, ухватив мою штанину, наёмница тянет меня на колья.
Затылок мой чудом прошёл мимо камня.
А улыбка никуда не делась!
— Э…
— Тихо! — оборвала меня Эль.
Рот мой зажали выпачканные в глине пальцы. На плечо легла тяжесть. Я напрягся… но, сообразив, втянул голову в плечи.
Слушая хруст, я медленно моргнул. Хватка ослабла. Чуть высунувшись, наёмница вгляделась в кучу веток. Между щелей двигались тени.
— Нет, послушай, — почти шипя. — Я должен признаться! Видишь ли… Ты не поверишь, но я лишь два года обучался при дворе. Я почти ничего не узнал, а сразу после принял присягу. Да-да. На самом деле я не «такой» тран, как ты думала. Я только притворялся!
Пауза.
Эль всё так же всматривалась в развалины сараев. Наконец, она присела.
Бросив один-единственный взгляд, девушка спиною прижалась к краю:
— Ты притворялся? Когда?
— Да всё время!
Каким-то чудесно-голубым было сегодня небо. Птицы пели очень занятно, и… да. Как странно. Раньше всякий раз мой взгляд оказывался в аккурат у «плеча» наёмницы. Но теперь она будто «выросла» на целый пальм. Пара белых волосков всё также занимали моё вниманье.
Дерево с хрустом треснуло, и Эль ухватилась за мой воротник.
Она дёрнула. Потянула так, что я едва не сравнялся лицом с краем ямы.
Медленное дыхание над ухом.
Кабаны были там. Сразу двое. Поджарые и такие же до странности лохматые, как и тот, которого мы видели на озере. Одного заинтересовали обломки сарая. А другой очень звучно втягивал длинным рылом воздух у самого рва. Белёсый пар вышел сдвоенной струёю. Он поднялся.
Несколько комьев земли упали в воду.
— ***, — негромко, но понятно, с чувством выругалась Эль. — Я была уверена, что они только к вечеру появятся.
— А что там с парнем? — прошелестел я еле слышно.
— Которым?..
Эль не спросила, а отмахнулась. Я промолчал. Бросив быстрый взгляд, она нахмурилась.
— Жить будет.
Вой.
Я не ожидал такого и замер, чувствуя, как бьётся сердце. Ощущая землю между лопаток. Чистый и протяжный, но при этом какой-то булькающий звук легко прорвался через баррикаду. Разрушил утреннюю тишь.
Глава 4
Дух человеческий
XVII
Пос. Трува.
Пятнадцатый день седьмого месяца двадцать третьего года.
День начался необыкновенно рано.
Ночь я не спал, а после… После я просто позабыл об этом. Прямо совсем. Какая-то необыкновенная лёгкость чувствовалась во всём теле. И в голове… И искры как будто гуляли по пальцам.
Лишь взгляд нет-нет, но возвращался к баррикаде. «Никого».
Вместе с первыми лучами звери ушли. Но для меня это ровным счётом ничего не меняло.
«…»
Наёмница никак не продолжила нашу беседу. И я сделал вид, что всё уже сказал. Как-то совсем не до этого было. Мы разошлись. И оба начали готовиться к вечеру.
Старосте (которого пришлось будить) девушка велела собрать людей. А Гратцу (который тоже до этого момента мял подушку) приказала поговорить с людьми. Стражник долго зевал. А после начал произносить слова. Гратц сам, похоже, не понял, что он пытался сказать. Он часто ссылался на «кареты» и «повинных», пока, наконец, не указал на церковь.
— А не то сожрут, — сообщил мужчина уверенно.