Я задумался, пытаясь понять причины такой откровенности. Собственно говоря, принять предложение неожиданного визитёра, я уже был готов. А что мне терять? И так таймер, что при моём рождении запустили, практически обнулился.
Но и спешить с ответом тоже не стоило. Нельзя заключать сделку, не изучив её условий. Уж чему-чему, а этому меня жизнь научила.
— А почему вы уверены, что я пошлю подтверждение?
— Совсем не уверен, — недовольно скривился Нечаев. — Но два момента позволяют мне надеяться, что вы поступите именно таким образом, — академик поднялся со стула и начал неспешно прохаживаться по палате. — Во-первых; элементарное чувство благодарности. Мы подарим вам новую жизнь, Константин Сергеевич. Вы снова станете молодым, полным сил, абсолютно здоровым человеком, да ещё и царём в придачу. Неужели такая услуга не стоит того, чтобы написать нам коротенькую записочку о том, что всё прошло успешно?
— Прямо таки царём? — добавил я в голос скепсиса.
— Именно царём, — с нажимом подтвердил Нечаев. — Чем большее влияние будущий носитель оказал на ход истории, тем проще осуществить перенос сознания объекта в его тело.
— И в какого конкретно царя вы для этой цели избрали?
— А выбора, собственно говоря, и нет, — склонился надо мной Нечаев, уперев руки в спинку стула. — Существует условие, которое мы, пока, не смогли преодолеть; мы можем осуществить перенос в тело носителя не более чем за десять дней до его смерти. И сдвинуть рамки этого ограничения в сторону увеличения, увы, не получается, — сокрушённо развёл он руками. — Поэтому желательно, чтобы реципиент был на тот момент относительно здоров. Ведь переносить вас в тело умирающего человека просто бессмысленно, согласитесь?
— Ну, да, — хмыкнул я. — Для того, чтобы я умер, совсем не обязательно забрасывать в прошлое. Я и тут с этим вполне успешно справлюсь.
— Вот именно, — академик убрал стул и присел на краешек моей кровати. — В 17 веке умерло 8 царей. И только двое из них подходят по это условие. Вы же всю жизнь историю преподавали, Константин Сергеевич. Наверняка сами обе кандидатуры назвать сможете?
— Лжедмитрий и Фёдор Годунов, — ответил я, мысленно анализируя оба варианта. — И того, и другого убили молодыми. Первому было примерно лет 25, а второму вообще 16. Но так, как и Фёдор в итоге отпадает, то альтернативы Лжедмитрию, собственно говоря, нет.
— Это почему же Фёдор отпадает? — лукаво прищурился мой собеседник.
— Так сами же сказали, что я в тело носителя за десять дней до его смерти попаду. К этому моменту, Фёдор Годунов уже будет обречён. Я просто умру молодым, вот и всё.
— Да, не повезло юноше, — трагически вздохнул Нечаев. — Шансов выжить у него практически не было. Другое дело — Лжедмитрий. Он был настолько популярен в народе, что даже после убийства ещё несколько раз воскресал, находя при этом сторонников. Зная дату заговора и имена его участников, вы легко сможете его предотвратить, ну, а дальше, всё в ваших руках. Ну, так что, вы согласны?
— Вы забыли упомянуть о второй причине, по которой я сообщу о том, что перемещение прошло удачно.
— Забыл, — согласился со мной Нечаев. — Но тут всё очень просто, Константин Сеергеевич. Согласитесь, глупо, получив в дар новую жизнь, тут же подвергать её смертельному риску, — сделал он ударение на последних словах. — Без вашего подтверждения, эксперимент будет признан неудачным. И мы, естественно предпримем другие попытки осуществить перенос, — учёный внушительно заглянул в глаза: — До тех пор, пока не добьёмся положительного результата. — веско добавил академик. — С риском стереть в этот раз уже ваше сознание, Константин Сергеевич. Так что я думаю, отправить сообщение о благополучном переносе, будет и в ваших интересах.
— Добрый день, Лев Геннадьевич. Всё готово. Аппаратура работает в штатном режиме. Через семь минут пробой.
— Хорошо, Серёжа, — старший научный сотрудник Сергей Николаевич Чижовский на днях как раз отметил сорокалетний юбилей, но академик Нечаев по старой привычке продолжал называть своего бывшего студента по имени. — Каково состояние объекта?