— Дядька Илейко, а они его тоже живым резать будут? — побледнела Настя, прижавшись ко мне.
— Не, — покачал тот головой, разглядывая пленника. — Для него они что-нибудь похуже придумают. Им запугать нас надо посильнее. Чтобы и в мыслях о побеге думать не смели. Тогда им в дороге гораздо проще будет. Слышь, брат Фёдор, — развернулся он ко мне. — Ты в этот раз потише будь. Помочь, всё равно не поможешь, а сгинуть вместе с ним запросто можешь.
— Да куда уж хуже? — пропыхтел Силантий, очевидно вспомнив о прошлой расправе.
— Есть куда, — отрезал казак, раздражённо поведя плечами. — Его счастье, что торопятся они. На выдумку ногаи сильны. Так запытать могут, что света белого невзвидишь!
Илейко оказался прав.
— Я вижу, одного урока вам мало, — снизошёл на этот раз бей до разговора с полонянами. — Ну что же, я преподам ещё один. Кудай, — повернулся он к нашему «повару».
Четверо дюжих степняков повалили юноша на землю, навалившись на руки и ноги, остальные окружили нас, выразительно помахивая плетьми. Кудай, потянув из-за пояса кинжал, склонился над жертвой, скалясь в зловещей ухмылке.
— Не надо! Христом богом молю! Не надо! А!!!
Железо вспороло живот, вываливая наружу кишки, крики сменились отчаянными воплями. Ногай ухватился за жуткий отросток и вскочил на коня, несчастного рывком поставили на ноги и отпустили.
— Мамочка родная!!! — юноша, рыдая и покачиваясь на нетвёрдых ногах, зажал руками живот, прижимая вываливающийся ливер. — Вот и смертушка моя пришла!!!
— Нэт! Ящё нэ прышла! — коверкая слова, засмеялся палач и стронув коня с места, весело крикнул: — Нэ отставай, урус!
— Господи, прими к себе раба твоего, Михайлу, — выдохнул кто-то из толпы, не сводящей глаз с удаляющейся жуткой пары: страшного ногая на коне, сжимающему в руке конец всё удлиняющейся темно-бурой ленты и рыдающего рыбака, изо всех сил пытающегося не отстать от набирающей ход лошади.
— И с каждым так будет, кто бежать удумает! — прорычал в толпу бей, рубанув саблей по воздуху. — Чего встали⁈ Давайте, догоняйте сотоварища своего!
И вновь защёлкали плети, понукая невольников в дорогу.
— Вот так-то оно, от ногаев бегать! — горько посетовал бредущий передо мной мужик в разодранной почти пополам рубахе. — Лучше уж горло под нож подставить, чем так!
— А мы всё едино сбежим, — зло прошептал мне одними губами прямо в ухо Илейко. — Только по уму всё сделаем. Не дуриком!
— Дай-то Бог, — тяжко вздохнул я, не сводя глаз со скорчившегося на земле юноши. Не далеко же он убежал, на пару сотен шагов, не более! И ведь жив ещё. Правда, уже и не стонет. Только трясётся мелко, страшную рану на животе сжимая.
А ногаи ещё и прямо на него полонян завернули, чтобы рассмотреть получше, смогли, чтобы до самого нутра прониклись.
— Как хоть звали его? — спросил я громко, перешагивая через умирающего. — За чью душу Господу помолится?
— Гришкой его кликали, — бросил через плечо мужик, предостерегающий до этого от побега. — Племяш он мой. Говорил же я ему, что не к добру его затея. Не послушал!
Тяжело вздохнув, я забубнил молитву, одновременно размышляя о перспективах собственного побега.
Нет, от мысли сбежать, я не отказался, хотя показательная казнь произвела очень тягостное впечатление. Страшно! Очень страшно, если догонят! И ведь даже с собой покончить, если что, не получится. В этой заросшей травой равнине даже камня, чтобы голову себе проломить, не найдёшь.
А значит, что? Значит убегать нужно так, чтобы не поймали. Ну, тут одна надежда, на Илейку. Есть у него какой-то план насчёт побега.
Ну, что же, подождём. Тут главное дойти, а не костьми посреди степи лечь. И силы, хоть немного, сохранить. А там посмотрим, как оно всё сложится.
Глава 6
Азов на меня большого впечатления не произвёл. Ну, крепость, ну стены каменные. Да таких крепостей тут столько понатыкано! А сам по себе городок невелик.
Ещё на подходе к городу в нашу сторону выстрелила пушка. Нет, стреляли не в ногаев. Просто дали понять, что подход к городу вооружённого отряда заметили и гарнизон уже начеку. Ну, и как бы намекнули заодно, что с боеприпасами у турецкого паши всё в порядке. На ядрах тут не экономят.
Ногайцы нарываться не стали. Остановились на берегу Дона, демонстративно спешились, и начали обустраивать лагерь, в свою очередь, давая, понять туркам, что никуда уходить не торопятся, но и агрессивных намерений тоже не имеют.