Вскипев, я кинулась на неё, словно пуля из револьвера, но не успела Хала наводнить моё сознание жуткими иллюзиями, как между нами встала Шазад.
— Хватит, говорю!
Она оттеснила меня, но я всё ещё рвалась вперёд, обмениваясь через её плечо горящими взглядами с Халой, и тут ощутила объятия знакомых рук. Жинь притянул меня к себе, бороться сразу же расхотелось. Тепло его груди разлилось по спине.
— Не надо, — тихонько шепнул он мне на ухо. От его дыхания щекотно зашевелились волоски на затылке, и захотелось обмякнуть, сдаться. — Ты же не хочешь в самом деле с ней драться, Амани.
— Пусти! — Пересилив себя, я оторвалась от желанной неги и стряхнула с себя его на миг ослабевшие руки. Тело горело от прикосновений, но демджи не так-то просто обжечь.
— У каждого из нас есть кто-то, ради кого мы готовы перевернуть мир, — вновь заговорила Шазад. Она глянула на Халу. — Но речь сейчас идёт не о любви или родной крови, а о предательстве. Махди совершил преступление против своих соратников и должен понести наказание!
Все повернулись к Ахмеду, который до сих пор не произнёс ни слова.
— Мой отец приказал бы его казнить, — наконец проговорил он.
— Как и твой брат, — хмыкнул Жинь у меня за спиной, на всякий случай отступая на шаг. Я знала это, даже не оборачиваясь.
— Тебе нужна месть, — кивнул Ахмед. — Око за око, да?
— Око, но, к счастью, не за око, — покачал головой Жинь. — Далила осталась жива, спасибо Амани.
Мятежный принц задумчиво побарабанил пальцами по расстеленной на столе карте.
— Правителю не пристало руководствоваться чувством мести.
У меня в ушах снова зазвучали слова Махди: «Ахмед слишком слаб, чтобы удержать в руках страну».
Жинь выступил вперёд:
— Наша сестра…
— Тебе она не сестра, — оборвал принц, сердито хлопнув ладонью по столу.
Все затихли. Никому ещё не приходилось слышать, чтобы Ахмед так резко разговаривал с братом. Даже Шазад отшатнулась, растерянно переводя взгляд с одного на другого, словно не знала, как их удержать от ссоры. Пускай у Далилы с Жинем и нет общей крови, как с Ахмедом по матери или как у Ахмеда с Жинем по отцу, но все они росли вместе. Жинь всегда звал её сестрой, а она считала обоих своими братьями. Ахмед связывал всех троих воедино.
— Поэтому, — продолжал он сурово, — решать не тебе, а мне!
Жинь сердито сжал челюсти.
— Отлично! Принимай решение, а я пока присмотрю за твоей сестрой. Мне уже приходилось — после смерти моей матери. Если ты забыл, это она спасла тебе жизнь, а потом умерла, пока ты строил из себя спасителя страны, которая её похитила и пыталась убить твою сестру!
— Все остальные свободны! — рявкнул Ахмед, не отрывая глаз от лица брата. — Нам надо поговорить наедине.
— Не о чем нам больше говорить! — Жинь резко откинул полог шатра, впуская прохладный ночной воздух. Свет лампы острым клином упал на песок снаружи. — Всё ясно.
И тут прогремел выстрел.
Казалось, весь мир вокруг застыл, и мы оцепенели, пытаясь понять, что происходит. Пуля засела в дереве посередине стола, едва миновав ладонь Ахмеда, а в крыше шатра, увенчанной золотым солнцем, появилась дыра.
Первой опомнилась Шазад. Дёрнув Ахмеда за рубашку, она опрокинула его на пол и толкнула под стол — буквально за мгновение до второго выстрела, за которым последовал ещё один. Жинь тут же повалил и меня. Удар об пол выбил дыхание из груди, и я вскрикнула от острой боли в плече, но не от попавшей пули, в огнестрельных ранах я разбиралась, просто так сильно придавил Жинь, прикрывая своим телом.
Выстрел за выстрелом продолжали рвать тонкую шёлковую ткань шатра.
«Саида!» Мысль ударила в голову словно пуля.
Таких совпадений не бывает, это ловушка! Девушку нарочно отпустили с Халой — как наживку. Отпустили, а затем проследили за ними до самого лагеря.
Снаружи послышались крики и новая стрельба. Пуля врезалась в пол совсем рядом с нами, подняв в воздух фонтанчик песка. Солдаты стреляли вслепую, но могли случайно и попасть.
Я мысленно потянулась к песку, но он ускользал от моей власти. К бедру прижималось что-то холодное — я изогнула шею, оглядываясь. Подол халата задрался, и железная пряжка ремня лежащего на мне Жиня вдавилась в обнажённую кожу, лишая меня способностей демджи. Услышав над головой новый удар пули в стол, мы оба тревожно зажмурились.