Летом 1883 года Михаил Иванович получил письмо от Дыбовского. Доктор завершил экспедицию на Камчатку и получил разрешение вернуться на родину. Вскоре он прибудет во Владивосток, а перед отъездом в Европу обязательно навестит пана Михала в его новом гнезде.
Через несколько дней, туманным июльским утром, Янковский встречал гостей в бухте Гека. Лодка доставила с парохода участников экспедиции, и давние друзья крепко обнялись.
После обеда Янковский повел гостей в свой фруктовый сад. Там уже зрели первые привитые европейскими сортами груши, вишни, абрикосы. Показал пасеку, где проводил опыты над привозными итальянскими и дикими уссурийскими пчелами. Провел через огород, занятый аккуратными делянками картофеля и других овощей. Ивовый плетень вокруг всего участка вытянулся и густо переплелся, ограждая посадки. Отсюда, через домашнее стрельбище, гости и хозяин поднялись на каменистую горку Обсерваторию, где был сооружен метеорологический пункт.
Остановились на вершине. Утренний туман рассеялся, хозяйство отсюда открывалось как на ладони. На лугу паслись козы и овцы, несколько пестрых коров. Пастухи вели на водопой жеребят, прогнали разномастный косяк лошадей.
Дыбовский оглянулся на метеорологические приборы:
— Что, ведете систематические наблюдения?
— Да, хоть это и отнимает время. Я задался целью составить климатическую карту Посьетского района.
— Похвально. Должен сказать, что постоянно слежу за вашими публикациями в альманахе «Известия». И хотя не археолог, но с большим интересом прочел статью «Кухонные остатки», о стоянке доисторического человека. Думаю, это большой вклад в науку об Уссурийском крае. Но больше всего, конечно, обрадовала ваша имбириза — «овсянка Янковского». Вы знаете, это открытие произвело фурор среди орнитологов: мне писали, ее считают жемчужиной дальневосточных коллекций.
— Да, занимательная птичка. И что интересно: я нашел ее около Посьета и больше нигде не встречал. Видимо, ареал этого вида очень ограничен.
— Знаете, наш главный орнитолог профессор Тачановский писал мне, что, благодаря вашим сборам на Аскольде, составленный им список птиц Восточной Сибири вырос на одиннадцать единиц! Что у вас еще нового в этой области?
— Пока почти ничего. Честно говоря, хозяйство отнимает слишком много времени и сил. Для птиц не остается досуга. Вот жуки и бабочки, замечаю, встречаются отличные от аскольдинских, но с ними тоже придется повременить, — нет помощников, Ольга с головой ушла в детей и хозяйственные дела. Жду, когда подрастут ребята, будут помогать.
ДЕТИ
Зима — лето, зима — лето. Заботы, тревоги — некогда оглянуться. Так промчались на Сидеми восьмидесятые годы. У Янковских появилось еще четверо детей: Анна, Ян, Сергей и Павлик. У Геков три дочери. Сына мореход так и не дождался. Теперь он уходил все дальше на север, на более длительные сроки. Из Японского перекочевал в Охотское, оттуда в Берингово море. Охотился на китов, на ведомственном судне «Сторож» охранял лежбища котиков, боролся с иностранными браконьерами. Описывал берега, составлял лоции[2].
А на Сидеми обе семьи трудились от зари до зари, жили очень скромно. Обувались в самодельные сыромятные моршни и ичиги, питались в основном тем, что давала охота, рыбалка, домашнее хозяйство. Белый хлеб бывал большой редкостью, сладости — тем более.
Длинными зимними вечерами при свете тихо поющей керосиновой лампы Михаил Иванович обучал детей грамоте, арифметике, истории, географии, немецкому и латыни. Флегматичный Александр и подвижные дети Ольги Лукиничны — Елизавета, Юрий и Анна, сопя, скрипели перьями, Ян и Сергей то слушали, то возились. Павлик ползал в ногах у матери, занятой шитьем.
Летом отец тренировал старших в стрельбе, плавании, верховой езде. Учил, как различать, как ловить и препарировать зверьков, птиц, бабочек…
Жарким июньским днем на безлесую Лысую гору в северной части долины карабкалась группа. Янковский вывел на практику свой заметно подросший «выводок».
— Папа, смотрите, какая гадюка! — самая маленькая, но шустрая и зоркая Анна первой заметила змею.
— Ага, вижу. Молодец, Нютка, — Михаил Иванович больше всех любил младшую, энергичную и смелую дочь. — Смотрите, как ее нужно брать…
Он быстро и ловко прижал гадюку палкой к земле, защемил шею расщепленным концом палки. Потом взял змею пальцами позади головы и дал обмотаться вокруг руки. Она в ярости раскрывала пасть, показывая зубы, но повернуть голову не могла.
2
Лоциями капитана Гека пользуются и поныне. Много мысов и бухт русского Северо-Востока унаследовало его им.