Бурый встрепенулся и немедленно отозвался со своего места:
– Что вы говорите? Ну, и как же надо им пользоваться? Вы-то уж, надо думать, опытный пользователь. Поде́литесь, может?
Человек без имени искренне рассмеялся и ответил:
– Охотно. Боюсь, только, что за один вечер это не получится. Чтобы использовать мозг не на несчастные пять процентов, о чем сумели догадаться ученые, нужно очистить его от массы ненужной информации, и в том числе от цепочек, несущих эту информацию – вихря слов, словно мусор кружащемся в наших головах. Чтобы в тайге (когда она еще существовала) почувствовать себя более-менее уверенно, современному человеку, избалованному собственной цивилизацией, потребовалась бы куча всевозможных предметов – от спичек и консервов до бигуди и телевидения. А немногословный таежный охотник не только способен был выжить без всего этого хлама, но и прокормить несколько дармоедов. Мы стали носить удобную обувь на слишком толстой подошве и забыли о том, как щекочет трава босые ноги, и как свежа и чиста роса, и теперь навсегда утратили это чудо.
– Ой, перестаньте, а то я сейчас заплачу, – язвительно сказал Бурый, подхватил свою чашку, стоявшую на полу, и отнес на деревянный столик. Там он покосился на электрочайник, негромко выругался и, обернувшись к человеку без имени, хмуро спросил:
– Может, нам стоит немного позлиться или, там, позавидовать друг другу, а то они снова появятся?
Дэн посмотрел на товарища и понял, что он говорит серьезно. Человек без имени ответил:
– Не стоит. Вы достаточно боитесь. И раздражены. Думаю, они пока не проявят себя.
– Когда мы разговариваем друг с другом, они ведь тоже слышат нас, да? – спросил Дэн. Хозяин кивнул головой:
– Они слышат не звуки, а наши мысли. Когда мы мыслим, это можно сравнить с тем, будто мы громко разговариваем. Когда мыслим без слов – шепчем. А внутреннее молчание – оно и есть молчание. А когда кто-то рядом громко разговаривает, да еще с самим собой, кому же это понравится?
И человек без имени снова весело рассмеялся. Вслед за ним захихикал Дэн и даже Бурый улыбнулся, но тотчас же отвернулся, чтобы это скрыть. Дэн поднялся и тоже отнес свою кружку к столу.
– Я до ветру, – невнятно пробормотал Бурый и нерешительно вышел в тамбур. Немного потоптавшись, и буркнув: «Вдвоем веселей», скользнул за ним и Дэн. Человек без имени улыбнулся, понимающе кивнув головой.
Когда напарники вернулись, Дэн прямо с порога воскликнул:
– Подождите, а как же любовь? И радость? Ведь это тоже эмоции! Их что, тоже этим проглотам отдать?
Он стоял у двери и яростно жестикулировал.
– Ведь не все человечество – сборище эгоистов! А как же врачи и ученые-естествоиспытатели? А как же художники, поэты, музыканты? Может, на них все и держалось до сих пор? А?
– Не злиться и не завидовать, там, это все понятно, – поддержал товарища Бурый. – Но любить! Радоваться! Как с этим-то? Тоже отказаться? Вона, пускай выкусят!
И он выставил перед собой привычно сработанный малиновый кукиш. Человек без имени рассмеялся и приложил палец к губам:
– Тс-с! Вы соберете здесь всю колонию наших милых знакомцев, благородные защитники человечества.
– По крайней мере, избавимся от фокусов на некоторое время, – загнанно озираясь, сказал Бурый и напарники расселись на койке. Человек без имени продолжал:
– Знаете, когда перестаешь разговаривать с самим собой и вообще останавливаешь мыслительный процесс, мир словно бы придвигается к тебе ближе. Так ведет себя встреченная на улице бродячая собака, когда вам вдруг хочется ее приласкать. Сначала она недоверчиво на вас косится и не подпускает близко, а когда вы перестаете глупо ей свистеть и называть именами всех знакомых вам собак, и опускаетесь на корточки, она медленно к вам подходит, и вы вдруг видите ее глаза – умные и много повидавшие. Когда перестаешь, наконец, постоянно о чем-то размышлять, тишина внутри души, будучи вначале просто тишиной, начинает звучать. И тогда понимаешь, что мир, оказывается, соткан из такой вот удивительно звучащей тишины. Многие гениальные открытия были сделаны людьми именно в этом состоянии внутреннего покоя и безмолвия. Тем, кто не смог остановить собственные размышления, иногда удавалось сделать это во сне. У них получилось уловить жизненно важную информацию во Вселенной, настроиться на нее, как радиоприемник настраивается на нужную волну. Теория относительности и периодическая таблица химических элементов, исследование вакуума и многое другое не были придуманы, а были получены именно таким путем – путем некоего внутреннего озарения. Люди никогда ничего не изобретали. Все это было сделано задолго до них и буквально витало в воздухе. Вселенная пронизана информацией. Все было создано этой информацией – включая и нас с вами – и нелепая теория о том, что жизнь на Земле возникла путем необыкновенно удачного совпадения элементарных частиц, глупа и безосновательна. С таким же успехом обезьяна, барабаня по клавишам пишущей машинки, как было однажды замечено, может набарабанить шекспировского «Гамлета».