Бурый потряс головой, словно стряхивая невеселые мысли и, машинально уже, обвел глазами ряд окошек под крышей. Все было спокойно, и Бурый заметил, что сидевший рядом Дэн мерно посапывает, обняв сумку и положив на нее голову. Бурый улыбнулся в темноте – сморило парня. Он снова огляделся, проверяя, все ли в порядке.
Бурый давно привязался к своему напарнику. Друзьями они не были, имея различные интересы, но работать предпочитали только вместе. За два года притерлись друг к другу, как шестеренки. Было дело, пробовали летать отдельно друг от друга, но все равно возвращались к совместной работе – от добра добра не ищут. «Ничего, напарник, и не в таких переделках бывали», – подумал Бурый, снова поглядев на спящего Дэна, но знал, что лукавит – с такими жутковатыми чудесами они еще не встречались.
Бурый перевел взгляд на тени, густо лежащие в отдаленных углах цеха и даже не тени уже, а настоящий мрак – сидели они здесь уже часа два с лишним, и здешнее светило, скорее всего, уже коснулось горизонта, а слабые его лучи еще больше гасила разыгравшаяся буря. Лежащие тут и там предметы потеряли четкость, слившись воедино гигантскими кляксами. Чуть лучше остальных проступали из темноты канистры в десяти метрах от того места, где затаились напарники. Вон из той, кажется, Бурый плеснул масла на факел. Бурому сейчас же захотелось наделать побольше таких факелов и разогнать к лешему эту гнетущую темень, как вдруг он понял, что видит то, чего быть наяву никак не могло.
Медленно, просто-таки плавно, как под водой, силуэты канистр приподнимались над полом. Бурый затаено за ними следил, ничего не соображая. Канистры продолжали подниматься все выше, словно одно целое и, присмотревшись, Бурый вдруг понял, что так оно и есть. Вздымавшееся с пола нечто было неким существом, напоминавшим тело человека, только состояло оно, как из элементов конструктора, из канистр, и было огромного роста. Оно все поднималось, обнаруживая массивный торс, слепленный из нескольких канистр и чудовищные корявые руки, раскинутые жуткими цепочками в стороны. Вот уже и ноги, неправдоподобно тонкие, обозначились под монстром, только головы́ над горбившимися плечами все не было.
Бурый оцепенел, затопленный изнутри животным парализующем ужасом, не в силах ни пошевелиться, ни заорать, и лишь следя за воздвигающемся големом выпученными глазами. Бурый все же отметил, что рост чудовища был уже метра под три и еще успел удивиться, как это они с Дэном умудрились добыть из одной такой канистры топлива. Существо тем временем полностью сформировалось и походило теперь на неправдоподобно увеличенного игрушечного робота, сотворенного ушлыми разработчиками конструктора «лего», вот только головы́ это существо по-прежнему не имело. Монстр удивительно легко потоптался на месте, как бы опробуя свою поворотливость, занес одну ногу и, все так же легко и без единого звука, направился вглубь цеха. Там, в темноте, четкость его контуров размыло, и стал виден лишь корявый силуэт. Он отошел подальше, почти к стене, заваленной трубами и бухтами проводов (Бурый их не видел, но помнил, что там лежало), и повернулся «лицом» к Бурому. «Для разбега», – машинально подумал Бурый и, похоже, не ошибся. Но перед тем как чудовище зашагало обратно, над его плечами, там, где должна была быть голова, зажглись в темноте два красных пятна, и Бурый вздрогнул – с этими жуткими импровизированными глазами, или чем там они на самом деле являлись, голем стал настолько страшным, что он, Бурый, наконец, очнулся. Существо уже двинулось обратно – слава богу, пока все так же медленно, – а Бурый уже тряс за плечо напарника, не отрывая глаз от чудовища. Дэн проснулся, еще ничего не понимая, и первое, что увидел, так это Бурого, вглядывающегося куда-то в темноту.
– Ты чего? – успел спросить Дэн и тут, наконец, понял, куда смотрит товарищ.