Помолчали. Потом неутомимый Бурый тихо, но настойчиво спросил:
– Но начальство-то у вас имеется, и оно непременно вас как-нибудь называет.
– О да, у меня очень интересный начальник – по части того, как он меня называет, – снова улыбнулся хозяин, то ли делая вид, то ли действительно не замечая напористой издевки в словах Бурого. – Каждый раз, когда мы общаемся, он дает мне новое имя.
Бурый нервно хохотнул, а незнакомец продолжал:
– Видимся мы редко – раз в два – три месяца. Его личный помощник, который везде с ним таскается, рассказывал, что он вообще часто путает имена и помощнику постоянно приходится напоминать, кого как зовут. Относится это, правда, лишь к подчиненным. Имена своего, более высокого начальства, он никогда не путает и не забывает. То же самое касается цифр – каких-либо сроков и особенно денежных сумм. Тут его память безотказна. Однако даже своего помощника он именует Бобом, хотя того зовут Оливером. Но в этом хоть какое-то постоянство, чего не скажешь обо мне. Абрамом, кстати, он меня назвал. А еще Артемом, Арменом и Адамом. Даже Абреком как-то назвал.
– Похож, – отреагировал Бурый. Дэн снова пихнул его локтем. А человек без имени добавил:
– Вот так и вышло, что у меня всю жизнь не было своего имени. И это не так плохо, как может показаться.
– Вы так считаете? – неприветливо глядя на него, сказал Бурый. – А, по-моему, человек всегда должен помнить о том, кто он и откуда.
– Однако человечеству это не помогло. И теперь воспоминания – это все, чем ему приходиться довольствоваться.
Бурый недовольно засопел.
– Вы можете сказать, что хорошего в патриотизме? – спросил незнакомец.
– Как что хорошего? – удивился Дэн. – Он объединяет нацию!
– Вернее, несколько миллионов человек. Но при этом разобщает миллиарды. Гитлер объединил Германию и прошелся кровавым катком по десяткам других народов. Благими намерениями выстлана дорога в ад. А черепами праведников – в рай. Вспомните олимпийские игры, возрожденные наивным Пьером де Кубертеном и то, во что это вылилось. Вместо триумфа духа, воли к победе и объединения человечества под знаком всего этого – выкачивание денег, допинговые войны и национальная неприязнь. Слишком поздно их догадались прикрыть…
Повисла пауза.
За окном стало совсем темно. Ветер и не думал стихать, неутомимо швыряя в стекло щедрые пригоршни песка. Молчание нарушил Дэн:
– Так как же нам вас называть?
– Да как хотите. Можно даже «эй!» Я не обижусь.
– Вот и познакомились, – проворчал Бурый. Человек без имени поднялся со стула и спросил:
– Давайте что-нибудь съедим. Вы ведь голодные.
– Сыты мы, – отозвался Бурый, изучая свои сцепленные на коленях руки. Дэн поморщился, но подтвердил:
– Да, знаете ли, что-то не до еды. Мы перекусили еще там… – он махнул рукой, пытаясь вспомнить, где остался цех, который они покинули. – Да и в горло сейчас вряд ли что-нибудь полезет. Вот если бы чайку…
– Кофе. Со сливками, – с вызовом бросил Бурый.
– Сливок, к сожалению, нет, – развел руками человек без имени и опять обезоруживающе улыбнулся. Бурый смягчился и буркнул:
– Чаю… Только покрепче.
– Можно и покрепче, – добродушно согласился человек без имени. – Чай пока еще есть.
И он принялся хлопотать возле деревянного столика.
Чай настаивался, заваренный по старомодному – не в пакетиках, а насыпанный из какой-то фарфоровой кубышки, откуда пахнуло чарующими ароматами, прямо в средних размеров кастрюльку, поскольку древний керамический чайничек оказался слишком мал. Пока ждали желанного настоя, молчали, прислушиваясь к вою ветра.
Когда уже приспела пора разливать чай, оба присмиревших на хозяйской койке напарника одновременно увидели парящий в воздухе прямо перед собой электрический чайник с курящимся сверху парком, из которого несколько минут назад человек без имени наливал в кастрюльку кипяток. Сам хозяин в это время все еще возился у деревянного столика. Товарищи обомлели, и когда чайник опрокинулся прямо на них, с шумом снялись с койки.
– Спокойно! – прикрикнул на них, сгрудившихся у двери, человек без имени, обернувшись на шум. – Не забывайте о том, что я вам говорил. Настоящий чайник вот.
И он приподнял над столом оригинал, так же попыхивающий паром, как и коварный двойник, уже тающий в воздухе над койкой. Напарники сконфуженно вернулись на место, возбужденно дыша. Человек без имени беззлобно и необидно посмеивался, разливая из кастрюльки чай:
– Заискрили, так заискрили. Вашим новым знакомым теперь этого страха надолго хватит.
Держа в руках большую пластмассовую кружку с какой-то поблекшей банальной надписью, Дэн сказал: