Этого я не знал. Да и откуда мне знать? Хотя, стоп. Валентин говорил что-то об этом, но, видимо, посчитал эту информацию не столь важной.
— Если вы причините вред Клэри…
— Успокойся, Джонатан, с твоей сестрой будет все хорошо, — уверяла меня фэйра. — Лучше беспокойся о себе.
— Мне ничего не грозит.
— Уверен?
Нависла неловкая пауза.
Как я мог говорить, что мне ничего не грозит, если я даже не знаю, что именно планирует отец сделать со мной? Он превратил меня в чудовище, машину-убийцу, подобно демону, и теперь я стоял перед человеком, который мог рассказать все, главное, правильно спросить.
«Фэйры не способны лгать», — крутилось у меня в голове.
— Что рассказывал Валентин обо мне? Что вы знаете о моем будущем? — грозно спросил я, встав перед королевой.
— Я расскажу тебе обо всех планах Валентина, Джонатан, но при одном условии, — сообщила королева, вставая с трона.
— Чего вы хотите?
— В грядущей войне, так или иначе, Валентин должен умереть.
16. Таинственный договор
Такого поворота я никак не ожидал. Зачем королеве Благого двора понадобилось убивать моего отца? Что задумал этот дивный народец? Почему фэйри, с которой Валентин заключил союз и на которую надеется, хочет убить лидера войны?
Я смотрел на фэйру с отвращением и невероятным шоком.
— Зачем? Нерисса, зачем тебе это нужно? — спросил я, опомнившись.
Меня уже не волновали правила приличия, мне было все равно, что к королеве я должен обращаться на «Вы», я хотел, нет, я жаждал ответа.
— Ты знаешь моё имя, — неожиданно заявила фэйра, округлив глаза. — Моё имя знают лишь единицы. Откуда…
— Я отвечу на любые твои вопросы, как только ты ответишь на мои, — словами королевы ответил я.
Фэйра хитро сузила глаза и, немого подумав, ответила:
— Хм. Джонатан, ты в курсе, что твой «любящий» отец сделал из тебя чудовище не просто так? — девушка немного помолчала, чтобы слова проникли в мой разум как можно глубже и спустя пару секунд продолжила: — Ты для него — главное оружие, цель, которой он добивался много лет.
Ничего нового она мне этим не сказала, но когда она продолжила, я избавил себя от желания возражать и что-либо говорить.
— Валентин затевает войну не просто так, Джонатан. Он хочет власти. Твой отец хочет создать новую, мощную, непобедимую армию сумеречных охотников, — заговорила уверенно фэйра и на следующих словах, аккуратно ткнув пальцем мне в грудь, произнесла: — подобных тебе.
— С демонической кровью, — сделал вывод я скорей самому себе, чем Нериссе. — Так вот почему отец заключил союз с фэйрами. Мы едины по крови.
— Как братья и сестры, — добавила королева Благого двора.
Фэйра элегантно вернулась на свой королевский трон и, сев поудобней, выпила красное вино, принесённое все той же застенчивой прислугой.
Тем временем я молчал, думая, что ещё стоит спросить у королевы, пока есть на то возможность. Но она сама продолжила говорить уже величественным тоном, присущим каждому королевскому роду.
— Смотри, что получается, — начала королева, положив руки на колени. — Первого сумеречного охотника звали Джонатан, и первого нефилима с демонической кровью — Джонатан. Когда мир узнает о тебе — ты станешь настоящей легендой, всех детей станут называть твоим именем…
— Этому не бывать! То, что сделал Валентин — ужасно. Я не хочу, чтобы были нефилимы, подобные мне, я не хочу войны против сумеречных охотников, я не хочу их убивать! — чётко произнёс я, и следующие слова слетели с моих губ также неожиданно, как и то, что меня можно назвать демоном в теле сумеречного охотника. — Если бы Валентин не был моим отцом, я бы его убил.
— Почему ты не хочешь убивать отца при помощи кого-то другого?
— Потому что он единственный, кто меня любил.
— А ты уверен, что чувства были искренними? — звонким голосом произнесла королева.
— Так или иначе, его любовь была единственной, что я испытал в своём детстве.
Это было чистой правдой, и хоть Джослин жила со мной, когда я был совсем ребёнком, Валентин все чаще повторял: «Она испугалась такого чудовища, как ты, Джонатан, и сбежала». От этих слов мне всегда становилось мерзко и больно. И к тому же удивляло, что отец заявлял мне эти слова в лицо. Каким бы меня ни создал Валентин, чтобы мне ни говорил он, я продолжал любить Джослин, и как ни странно, отца я любил тоже. Но то, что мать бросила меня, продолжало терзать моё сердце.
— А как же твоя мать?
— Она не была рядом, — печально осознал я. — Джослин даже не попыталась найти способ, чтобы меня спасти — превратить в истинного нефилима…
— Она не знала как, — на удивление оправдывала её королева. — Никто не знает.