Выбрать главу

Завернув за угол ближайшего кафе и нанеся руну невидимости на всякий случай, чтобы никто за мной не увязался из примитивных, я направился дальше, но меня остановило то, что Крис бежала за мной, хоть и не видела уже.

— Да куда он делся? — бурчала она себе под нос.

Надо же, она быстро бегает, в отличие от остальных примитивных.

Я подошёл к ней и, понаблюдав за её стараниями, с трудом сдерживал смех. Когда девушка направилась домой, я спокойно вошёл в институт и увидел, как Джейс нёс Клэри на руках в больничное крыло.

Все, как сумасшедшие, бегали со стороны в сторону, а я, спрятавшись в своё укрытие, внимательно слушал разговор Джеса с Ходжем.

— …Джослин — её мать — пропала… — сообщил Джейс. — Мы нигде не смогли найти. Весь дом был разрушен. Там были люди Валентина, и они искали Чашу.

— Им удалось её найти? — поинтересовался Ходж.

— Нет, но они забрали мать Клэри.

— Мы поможем её найти, к тому же Джослин я хорошо знаю.

— Знаете?

— Да. Она была женой Валентина, но когда она узнала его планы, то тут же сбежала. У неё был сын — Джонатан, который бесследно пропал, как и Валентин.

— Но Валентин жив, а значит, и Джонатан тоже.

— Да, и я намерен их найти. Они затевают ужасные вещи.

— Джейс, она проснулась, — сообщила Изабель, неожиданно забежав в комнату.

— Иди, — сказал Ходж Джейсу.

Джейс послушно вышел из комнаты, а я с трудом ушёл за ним так, чтобы меня не заметили.

Войдя в больничное крыло, я заметил там и Алека.

— Она очнулась и тут же отключилась, — сообщил он.

— Может, вызвать безмолвных братьев? — предложила Иззи.

— Только не это! — Возразил Джейс. — Меня от них в дрожь бросает. Ты видела, как они искалечили себя…

— Но она не просыпается, — возразила девушка.

— Давайте подождём до завтра, а потом решим, — предложил Алек.

— Да, к тому же мы должны решить, что делать с примитивным, — сказал Джейс, указывая на Саймона.

— Может, хватит меня так называть? И да, я отсюда никуда не уйду, пока Клэри не проснётся.

— Я дам тебе комнату, и ты пойдёшь отдыхать, как и вы, мальчики, — сказала Изабель.

— Ну, а с ней кто сидеть будет? Вдруг она проснётся…

— Джейс, я с ней посижу, а вы идите. Брысь! — сказала она, и они вместе ушли из больничного крыла.

Изабель сидела возле Клэри весь день и лишь когда она заснула, я подошёл к раненной девчонке.

Если Джослин её мама и жена Валентина, значит, Клэри — моя сестра.

Я подошёл поближе и, сев на край кровати, взял за руку.

— Я не допущу, чтобы с тобой сделали то же самое, что и со мной, — сказал я тихо.

Посмотрев на Изабель, я продолжил:

— Мне пора уходить, — так же тихо говорил я. — Но мы ещё встретимся с тобой, сестра моя, Клэри Моргенштерн.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

9. Снова вместе

Я возвращался домой первый раз с необычайной радостью. Мне никогда ещё не приходило в голову мысль, что Джослин я смогу увидеть ещё раз и снова назвать обычным, но очень весомым словом — «мама».

Пока я шёл по аллее к поместью, я вспоминал полный образ мамы. На моих руках до сих пор оставалось тепло её нежных рук, по которым и не скажешь, что они способны воевать, убивать демонов и различную нечисть. Я помнил её зелёные глаза, схожие с изумрудом, которые ярко сияли, рассказывая мне сказки на ночь, совсем не те ужасы, которые просил читать отец.

Мне так хотелось увидеть Джослин снова, понять, изменилась ли она, появились ли на её лице морщины и мешки под глазами от усталости…

Я и не заметил, как стоял у порога дома уже несколько минут, всматриваясь в тело матери на старом диване.

— Помни, Джонатан, что она тебя бросила, когда ты был совсем ребёнком, — послышался голос отца.

Он львиной походкой подошёл ко мне так близко, что я боялся даже дышать.

— Ты узнал что-то? — поинтересовался он уже спокойным голосом, но при этом в нем читались нотки нетерпения и желания услышать только правду.

— Разумеется, отец.

— Тогда пошли, поужинаем, и ты расскажешь все то, что успел узнать за последние несколько дней, — продолжил Валентин.

На столе стояли все лакомства, которые в любой другой день я поедал бы с удовольствием, но только не сейчас. Сегодня мои мысли, и сердце принадлежали маме, которая лежала неподвижно на диване, и мне не оставалось ничего, кроме как спросить: «Что с ней?».