Алмаз огнем полыхнул на лбу эльфийки, когда Гонандорф опустил диадему на ее голову.
— Встань Селена, королева Оринора!
После новых приветствий наступил черед Ирен. Тиара из стилизованных, покрытых изумрудами золотых цветов, ярко и переливчато заискрилась на ее лбу. Золотой венец резким контрастом выделялся на ее черных волосах, а изумруды вдохнули еще больше цвета в зеленые глаза колдуньи.
— Встань, королева Ирен, нареченная Спасительницей!
Хару поймал ее околдовывающий яркий взгляд, полный неиссякаемой радости и решимости.
— Твоя очередь, мой нареченный сын, — мягко проговорил Вульфгар, держа в руках обруч, украшенный россыпью драгоценных каменей.
Хару покорно опустился перед своим далеким предком и прикрыл глаза, слушая его спокойную уверенную речь.
— Ты прошел нелегкий путь, — говорил Вульфгар, — ты преодолел свои страхи и беды. Ты вдохнул веру в души тысяч воителей, но самое главное то, что ты смог поверить в себя и свои силы. Ты станешь воистину славным правителем. Ты откроешь новую, светлую эру в жизни своего королевства.
Холод металла обжог лоб Хару, и ведьмак поднялся под зычный призыв Хранителя:
— Встань, Хару Возрождающий, король Пролигура!
Под общие крики и возгласы к пьедесталу выступила Нэра и начала медленно подниматься по узким для нее ступеням. Камни дробились и осыпались под ее когтистыми лапами, поэтому драконихе все время приходилась взмахивать крыльями, чтобы удержать равновесие. В зубах она держала маленький сверток, который то и дело пропадал в клубах белого пара, вырывавшегося из ее пасти.
Хару поспешил к драконихе, решив сам спуститься к ней.
Она, не произнося ни слова, медленно опустила голову и осторожно выложила из пасти на руки Хару шелковую материю, обволокшую нечто тяжелое внутри воздушными складками.
Так и не дождавшись никаких указаний от Нэры, ведьмак начал бережно разворачивать летучее полотно. Сзади к нему, терзаемые любопытством, подошли друзья.
Выпростанная из — под шелка, на руках Хару блестела гладкая пронзительно — голубая жемчужина.
— Что это? — удивленно спросил Гром откуда — то из — за спины ведьмака.
Хару, повинуясь некоему мимолетному чувству, прикрыл ладонью матовую поверхность жемчужины и почти тут же ощутил глубоко внутри теплящуюся спящую энергию. На миг колдуну показалось, что его мысли скрестились с чужими, но он тут же потерял связь, так и не сумев больше уловить еле ощутимый поток.
— Я вроде что — то чувствую, там, очень глубоко внутри, — недоуменно покачал головой Хару и вопросительно глянул на Нэру, — но не могу уловить…
— Это, — произнесла дракониха, кивая на голубой камень, — последнее желание Вирджила. Заключены здесь частицы его души: его силы и мудрость.
— Значит, мы сможем связаться с ним? — радостно спросила Ирен.
— Это так, но лишь единожды и очень ненадолго. Всего крупицу его сущности я смогла сберечь и вырвать из лап смерти. Используй ее мудро, молодой король.
— Значит, при большой надобности, я или кто — то из моих друзей сможет спросить у Вирджила совета или даже попросить дать немного его сил? — уточнил Хару.
— Все так, но лишь один раз. Береги этот дар, а лучше — оставь для потомков. Как оберег и как помощь в час нужды.
— Благодарю тебя, Нэра, — ответил Хару, бережно закутывая жемчужину обратно в шелковые дебри, — Я непременно буду беречь ее.
Ведьмак развернулся и вновь взошел на пьедестал. Бросил взгляд на Вульфгара и понял, что настало время для завершающего этапа коронации. И хоть он уже давно был готов к этому, однако, беспокойство за друзей вновь разгорелось в нем с новой силой. Ведьмак также переживал из — за предстоящего расставания с Хранителями. Вульфгар стал для него вторым наставником, мудрым учителем, который не позволил ему сдаться и сломиться под тяжестью бед, и который прошел с ним весь путь до конца.
Хару отступил к Кристл, трепетно прижимая к груди голубую жемчужину.
— Береги себя, Хару, — только и сказал подошедший Вульфгар.
— Даже не дашь мне совет на прощание? — печально улыбнулся Хару.
— Я уже дал тебе все что мог, сынок.
— Но мне еще столькому нужно научиться! Вдруг мне понадобится помощь?
— Я понимаю, но наше время давно прошло. Даже в обличье духов мы пробыли слишком долго…
— И куда же уходят духи после… исчезновения?
Вульфгар обратил полупрозрачное лицо к солнцу.